Особое задание. Записки разведчика. Прыжок в ночь

Атаковать нас фашисты больше не пытались, смирившись, видимо, с потерей дороги. Наша передовая, под завесой молчания, хранила загадочную для немцев тайну. Мы не стреляли попусту, экономя боеприпасы. Без лишнего шума выполняли свою задачу - удерживали деревню и большак, а заодно и фашистов держали на привязи. Не давали им хода.

Среди нашей ивановской четверки потерь пока не было. Старались мы держаться вместе и помогать во всем друг другу. Не припомню, из-за чего - несколько дней мы не виделись, а когда собрались, нам показалось, что прошло не меньше года после нашей последней встречи. Крадет война время. Одного дня, прожитого на фронте, вполне хватило бы на целый месяц мирной жизни, и долог был бы век на войне, если бы жизнь в бою не была такой короткой. Присев на обрубок бревна возле стенки перекосившегося сарая, что стоял неподалеку от траншей, мы несколько минут молча разглядывали друг друга.

* * *

Была на исходе первая декада марта. В затишье солнышко пригревало, но вечерами и ночами было холодно. Весна шла поздняя. Несмотря на март, дули злые метели. Во время ночного дежурства некуда было деться от колючего снега и пронизывающего ветра. Плащ-палатка плохо помогала. Свист и вой пурги коварно убаюкивали. Глаза слипались, и голова клонилась на грудь. Сон обволакивал сознание липкой пеленой. Чтобы не заснуть, старались не стоять на месте. Но стоило остановиться на минуту, и сон опять наваливался свинцовой тяжестью.

После дежурства отдыхали в пещерах, выкопанных в стенках снежных траншей. Дежурили по часу, по два. К концу дежурства траншеи заметало почти доверху. Отдежурив, откапывали пещеры и будили напарников, забираясь на их место. По утрам устраивали аврал по расчистке траншей и раскопке заживо погребенных. И так ночь за ночью, день за днем.

Начальство, не считая взводного, не оставляло нас без внимания, навещало. Чаще приходил комиссар Васильев.

- Ну как, хлопцы, - спрашивал, - живем?

- Живем, товарищ комиссар! Вот только хлеба, соли и табачку маловато.

- Что поделаешь, ребята, война! Не к теще на блины приехали. Не нужно только падать духом, придет праздник и на нашу улицу. Все у нас будет. А пока - потуже пояса и побольше инициативы, - с мужской грубоватостью советовал он.

Иногда комиссар начинал рассказывать эпизоды из своей боевой жизни в Испании, где он пробыл больше года. Чуяли мы в его словах правдивость и убежденность, улавливали в его рассказах не только внешний ход событий, но и внутреннюю их закономерность. Меня поражала скромность комиссара. Себя он как-то обходил, выставлял сторонним очевидцем.

А его советом относительно собственной инициативы мы не преминули воспользоваться.

Когда он пришел к нам в следующий раз, мы обратились к нему с просьбой: «Разрешите у фрицев разжиться провизией!»

- Каким это образом вы собираетесь разжиться?

- Обоз фашистский на большаке подкараулим.

Подумав, он сказал:

- Так и быть, переговорю об этом с комбатом.

Навещало нас и бригадное начальство. Запомнилась встреча с полковником Курышевым и комиссаром Щербиной. Вызывают как-то меня в штаб батальона. «Не награду ли уж получать»,- подумал я и припустился к штабной избе. Вывернувшись из-за ее угла, оступился, попав ногой в запорошенную снегом воронку, и растянулся во весь рост.

- Чтобы тебе сдохнуть, собаке! - ругнулся я в адрес фюрера. И еще кое-что добавил… по щедрости русского сердца.

- Кого это вы, товарищ десантник, так ругаете? - раздался надо мной голос.

Глянув снизу вверх, я так и застыл. С добродушной усмешкой смотрели на меня комбриг и комиссар. Я сразу узнал их, хотя и вооружены и одеты они были неотличимо от десантников - в маскхалатах. Обретя наконец способность двигаться, я выпрыгнул из воронки и, стараясь скрыть смущение, замер по стойке «смирно», лихорадочно соображая, что ответить. А получилось в той же ругательной интонации:

- Адольфа косопузого, товарищ комбриг!

Этим прозвищем мы частенько крестили между собой Гитлера. Спохватился, что сказал лишнее, да уже поздно было. Держа руки по швам, стоял, ожидая разноса. Мыслимое ли дело - «выражаться» при начальстве..

- Ну и ну! - сказал комбриг, а комиссар рассмеялся и опять спросил:

- А как ты считаешь, разобьем мы фашистов или уж очень они сильны?

- Разделаем под орех и в Берлине побываем,- храбрился я.

- А все так думают? - улыбнулся комиссар.

«Разноса не будет», - обрадовался я и браво отрубил: - Все до одного, товарищ комиссар!

- Это хорошо, - сказали командиры и, посмотрев на меня, доброжелательно добавили: - Боевого счастья тебе, товарищ десантник!

А в штаб меня вызывал писарь. Ему, видите ли, нужно было уточнить мой домашний адрес, а по таким пустякам, как он выразился, ходить на «передок» у него не хватало времени.

- Вот гусь, а!

Прошло после дня три, когда к нам снова заявился комиссар роты и порадовал разрешением на вылазку.