Особые поручения: Пиковый валет

Именно так, по полученным от горничной сведениям, звала Ариадна Аркадьевна своего хоть и брошеного, но законного супруга, тайного советника и камергера графа Антона Аполлоновича Опраксина. Совершенно естественно, что мсье Фандорин решит избавить даму от неприятной сцены. При эвакуации он, разумеется, будет ее сопровождать, поскольку нервы у Ариадны Аркадьевны тонкие и утешать ее придется долго.

Когда приметные фандоринские сани с пушистой полостью из американского медведя скрылись за углом, Момус неспеша выкурил сигару, проверил в зеркальце, в порядке ли маскарад, и ровно в двадцать минут двенадцатого выскочил из кареты. Он был в камергерском мундире с лентой, при звезде и шпаге, на голове треуголка с плюмажем. Для человека, который только что с поезда, наряд, конечно, странный, но слугу-азиата должен впечатлить. Главное – быстрота и натиск. Не давать опомниться.

Момус решительно вошел в ворота, полубегом пересек двор и громко заколотил в дверь флигеля, хотя отлично видел звонок.

Открыл камердинер Фандорина. Японский подданный, имя – Маса, хозяину беззаветно предан. Эти сведения, а также проштудированная накануне книга господина Гошкевича о японских нравах и обычаях помогли Момусу определить линию поведения.

– А-а, мосье Фандорин! – заорал Момус на косоглазого коротышку, кровожадно вращая глазами. – Похититель чужих жен! Где она? Где моя обожаемая Адди? Что вы с ней сделали?!

Если верить господину Гошкевичу (а почему бы не поверить уважаемому ученому?), для японца нет ничего хуже постыдной ситуации и публичного скандала. К тому же у них, желтолицых сынов микадо, очень развито чувство ответственности перед сюзереном, а надворный советник для этого кругломордого и есть сюзерен.

Камердинер и в самом деле переполошился. Закланялся в пояс, забормотал:

– Избиниче, избиниче. Я биновата. Вася дзина украра, адавачи нердзя.

Момус не понял, что бормочет азиат и при чем тут какой-то Вася, однако было ясно: как и положено японскому вассалу, камердинер готов взять вину господина на себя. Хороса Маса, да жаль, не наса.

– Убивачи меня, я биновата, – кланялся верный слуга и пятился внутрь, маня за собой грозного гостя.

Ага, хочет, чтоб соседи не слышали, догадался Момус. Что ж, это вполне совпадало с его собственными планами.

Войдя в прихожую, Момус как бы пригляделся получше и понял свое заблуждение:

– Да вы не Фандорин! Где он? И где она, моя ненаглядная?

Японец допятился до двери в гостиную, не переставая кланяться. Поняв, что за господина выдать себя не удастся, выпрямился, сложил руки на груди и отчеканил:

– Гаспадзин нету. Уехари. Сафсем.

– Ты лжешь, негодяй, – простонал Момус и рванулся вперед, оттолкнув фандоринского вассала.

В гостиной, испуганно вжав голову в плечи, сидел лопоухий, прыщавый заморыш в потертом сюртучке. Для Момуса его присутствие сюрпризом не было. Звать Анисий Тюльпанов, мелкий служащий из Жандармского управления. Таскается сюда каждое утро, да и в лотерее был.

– А-а, – хищно протянул Момус. – Так вот вы где, господин развратник.

Ушастый вскочил, судорожно сглотнул, залепетал:

– Ваше сиять… Ваше превосходительство… Я, собственно…

Ага, вычислил Момус, стало быть мальчишка в курсе личных обстоятельств своего начальника – сразу понял, кто пожаловал.

– Чем, чем вы ее заманили? – простонал Момус. – Боже, Адди!!! – заорал он во всю глотку, озираясь. – Чем этот урод тебя прельстил?

От «урода» заморыш побагровел и набычился, пришлось на ходу менять тактику.

– Неужто ты поддалась этому порочному взгляду и этим сладострастным губам! – завопил Момус, обращаясь к невидимой Адди. – Этому похотливому сатиру, этому «кавалеру хризантем» нужно только твое тело, а мне дорога твоя душа! Где ты?

Молокосос приосанился.

– Сударь, ваше превосходительство. Мне по чистой случайности известны деликатные обстоятельства этой истории. Я вовсе не Эраст Петрович Фандорин, как вы, кажется, подумали. Его высокоблагородия здесь нет. И Ариадны Аркадьевны тоже. Так что вы совершенно напрасно…

– Как нет?! – упавшим голосом перебил Момус и обессиленно рухнул на стул. – А где она, моя кошечка?

Когда ответа не последовало, вскричал:

– Нет, не верю! Мне доподлинно известно, что она здесь!

Вихрем пронесся по дому, распахивая двери. Мимоходом подумал: славная квартирка, и обставлена со вкусом. В комнате с туалетным столиком, сплошь заставленным баночками и хрустальными флаконами, замер.

Всхлипнул:

– Боже, это ее шкатулка. И веер ее.

Закрыл руками лицо.

– А я все надеялся, все верил, что это не так…

Следующий трюк посвящался японцу, сопевшему за спиной. Ему это должно было понравиться.

Момус вынул из ножен шпажонку и с искаженным лицом процедил:

– Нет, лучше смерть. Такого позора я не вынесу.

Прыщавый Тюльпанов ахнул от ужаса, зато камердинер взглянул на опозоренного мужа с нескрываемым уважением.

– Самоубийство – тяжкий грех, – заговорил агентик, прижимая руки к груди и очень волнуясь. – Вы погубите свою душу и обречете Ариадну Аркадьевну на вечные страдания. Ведь тут любовь, ваше превосходительство, что уж поделаешь. Надобно простить. Надо по-христиански.