Особые услуги мистера Балдмэна

– Мы купались. Хохотали, пели и орали изо всех сил, чтобы позлить родителей, у нас это любимое развлечение. Потом из причале появился Брет, разделся и прыгнул в воду. Сказал, что мясо скоро будет готово, Курт позовет нас. Тут выключился магнитофон. Брет поплыл к берегу, чтобы сменить пленку, и в этот момент мы услышали выстрелы. Я сначала совсем-совсем не испугалась, но потом закричали родители – и мои, и Ненси, и Смита с Деррелом. Скажите, а Курт сразу умер или помучился?

– Сразу, – сказал я, гадая, огорчит ли мой ответ брюнетку.

– Какой ужас! – девица приложила ладони к щекам и попыталась всплакнуть, однако ей это не удалось.

– Истинная правда, – согласился я.

– Теперь Ненси?

– Не стоит.

Я раскурил сигару и направился к дому лесничих, размышляя о том, куда мог деться пистолет, из которого застрелили Габера. Придется, видно, вызывать водолазов. Пускай поищут около лодочного причала.

Меня встретили настороженными взглядами. Уилфред Дженкинс обнимал за плечи юную особу, которая явно не могла быть его женой: слишком молода – раз; слишком похожа на отца – два; по голове девушку с материнским участием гладила женщина средних лет – три.

– Вы хотите поговорить с Ненси? – спросил Дженкинс.

– Нет, мне достаточно разговора с Бретом Смитом.

Высокий блондин затравленно посмотрел на меня и сорвался с места. Миг – и он скрылся за деревьями.

Потом я все объяснил Дженкинсу. Это оскорбленный Брет Смит убил Габера, предварительно создав себе, казалось бы, безупречное алиби. Треск расколовшейся черепицы, которую он бросил в костер, все приняли за выстрелы. На самом же деле «озорник» Курт был застрелен чуть раньше, но звук пистолетного выстрела заглушил рев магнитофона.

– Я вам очень обязан, мистер Балдмэн, – сказал глава полиции Локвуда после того, как успокоился сам, успокоил жену и немного бившуюся в истерике дочь. – Мне хотелось бы отблагодарить вас…

– У вас есть такая возможность, мистер Дженкинс.

– Если это не будет противоречить федеральному законодательству, – уточнил полицейский. – И называйте меня Уилл.

– В таком случае я – Гарри. И заметьте, не Грязный Гарри, а просто Гарри.

Дженкинс через силу улыбнулся и сказал:

– Я всегда держу свои обещания. Так чем я вам могу помочь?

– Два часа приватного разговора меня вполне устроят.

– И все? Что ж, с удовольствием.

Двух часов мне хватило. В кафе, где мы встретились, я представил главе Центрального полицейского управления Локвуда свое видение криминальной ситуации в городе. Он полностью согласился с моей оценкой: да, ситуация близка к катастрофической. После этого я представил ему рекомендации весьма именитых людей из Вашингтона, которые высоко отзывались как о моих способностях сыщика, так и моем моральном облике. Я мог бы представить и другие, куда более убедительные бумаги, которые у меня тоже имелись, однако решил с этим не спешить. И оказался прав: заверений вашингтонцев, сплошь демократов-юристов из ведомства Роберта Кеннеди7, оказалось вполне достаточно.

– Ваше стремление, Уилл, очистить Локвуд от скверны похвально, – приступил я к следующему этапу. – Однако чем дальше, тем больше вы будете сталкиваться либо с саботажем ваших сотрудников, привыкших жить в мире с мафией, либо с их непроходимой тупостью.

– Да, честных и при этом толковых людей в Управлении мало, – не стал спорить полицейский.

– Я хочу помочь вам, – сказал я. – Пользуясь своим положением частного детектива, я могу снабжать вас, лично вас, информацией о планах мафии и о виновниках уже совершенных преступлений.

– Гарри, как добропорядочный гражданин вы обязаны это делать! – воскликнул Уилфред Дженкинс. Впрочем, негромко воскликнул, видно, сознавая, что говорит что-тоне то. – Ваша лицензия, между прочим, это тоже предписывает.

Я посмотрел с укоризной:

– Уилл, мало ли что мы должны. Долг – понятие растяжимое, зыбкое, каждый понимает его так, как ему выгодно. Так как вам мое предложение?

– Разумеется, я его принимаю. Но меня интересует, что в ответ попросите вы.

Я улыбнулся невинной улыбкой новорожденного:

–-о же самое. Мне нужна информация.

На этот раз Дженкинс не поспешил с ответом, что не могло меня не порадовать: если бы он стал возмущаться, бить себя в грудь в праведном гневе, это бы означало, что он так же туп, как те копы, в окружении которых он проводит свой рабочий день.

Я попытался развеять его тревоги:

– Естественно, в каждом случае вы сами будете решать, делиться со мной какими-либо сведениями или нет. Это чисто деловое сотрудничество, которое вы можете прервать в любую секунду. В свою очередь торжественно клянусь, что никогда не обращусь к вам с просьбой, выполнение которой было бы равносильно измене долгу. Так, как вы его понимаете.

– Я должен подумать, – сказал Уилфред Дженкинс.

– Ваше право.

– Знаете, Гарри, если бы не рекомендации, я бы арестовал вас за попытку подкупа.

– Разве я предлагал деньги?

– Тогда за попытку давления.

– Разве я на вас давлю?

– Я должен подумать, – повторил Дженкинс.

На этом мы расстались.

Дженкинс позвонил в мой офис неделю спустя.

– Смита арестовали, – сообщил он. – Устал бегать по лесам. Сам сдался.