Особый дар

– Не дури, Джон. Инспектор просил во что бы то ни стало найти тебя. Он хочет, чтобы ты зашел к нему во второй половине дня.

– Сегодня? Черт бы побрал этого Баскаса! — возмутился я. — В это время я никак не могу.

Принесли дымящийся суп. Пабло осторожно, боясь обжечься, поднес ложку ко рту.

– Что ему сказать?

– Так и скажи. У меня другие дела.

Дик, оглянувшись, пробормотал вполголоса:

– Может, ты сам ему это сообщишь, Джон?

Я резко повернулся на стуле. Баскас стоял в дверях, оглядывая зал. Увидев нас, он тут же направился в нашу сторону. Мы сидели за столиком втроем — одно место было свободно.

Не дожидаясь приглашения, Баскас сел. К его губам приклеилась дежурная улыбка.

* * *

Я вел машину по узкой тропе к Бухте Морских Звезд и размышлял. Все сложилось не так уж плохо для меня, Баскас выказал полное понимание, не интересовался моими делами и не очень-то расспрашивал.

– Встретимся вечером в отеле, — сказал он. — Только прошу, сообщите, где вас можно будет найти, если вы вдруг понадобитесь. Я хотел поговорить с вами еще утром, но не застал вас.

…Был погожий солнечный день, земля после длительных дождей достаточно просохла, и мой вездеход на воздушной подушке оставлял за собой легкое желтое облачко пыли.

Вскоре я уже шагал по густой траве к двум деревьям. За ними мерцали и переливались в лучах полуденного солнца воды бухты.

Я сел на обломок разбитого молнией дерева и гадал, что сулит мне сегодняшний эксперимент. Впервые мною или еще кем-то предпринимается путешествие в прошлое, хотя Страттон уже посылал туда животных и даже возвращал их назад. Словно в подтверждение моих раздумий, откуда-то появился маленький серый зайчишка. Он медленно подскочил к дереву и, усевшись, уставился на меня. Заяц казался почти ручным, но когда я протянул к нему руку, он, неловко хромая, ускакал прочь. Интересно, из какого мира была занесена сюда инфекция, поразившая бедного зверька?

Взглянув на часы, я увидел, что уже половина третьего, и в ту же секунду в пейзаже что-то изменилось, он как бы сдвинулся.

Я оказался в прошлом…

Казалось, место, где я находился, очертили невидимым кругом. Возникла туманная пелена. В ней исчезло даже единственное из оставшихся огромных деревьев. Я был словно заключен в некий цилиндр из серого тумана, а вокруг меня кружились обрывки бесформенных сновидений.

Я испугался, однако встал и пошел прямо на серую стену. Она чуть расступилась; это действительно был туман. Ну и дурак же я! Ведь это туман с моря, весьма частый в это время года. Чтобы убедиться в этом, я протянул вперед руку.

В ту же секунду послышался треск электрического разряда, яркая белая вспышка ослепила глаза и какая-то сила бросила меня на землю. Я вскрикнул от невероятной боли в пальцах и, чтобы унять ее, безотчетно сунул руку под мышку. Тошнота заставила меня согнуться вдвое.

Спустя какое-то время я смог осмотреть руку и убедиться, что на указательном и среднем пальцах оторваны первые фаланги. Кровь так и хлестала из ран. Боль была невыносимой. Я вытащил из кармана платок и поспешно замотал пальцы.

Вокруг продолжал клубиться туман. И ничего не оставалось, как ждать, когда через три часа Страттон отзовет меня назад.

Глава 9

Я никогда не отличался выносливостью. Однажды в Уиксмауте я отважился пойти в кинотеатр. Господи, как потом я проклинал себя! Фильм был о второй мировой войне. Все такие картины носили якобы образовательно-воспитательный характер. Но познавательность данной картины заключалась в живописании натуралистических приемов допроса человека, арестованного агентами тайной полиции. Зрители смотрели, затаив дыхание, а меня самым постыдным образом вырвало прямо на ковровую дорожку прохода. Я выбежал вон из кинотеатра, бросив там свою подружку.

Тогда я понял, что если меня когда-нибудь будут допрашивать, то я сразу же расскажу все, что знаю, забыв о высоких чувствах к родине. Я знал, что в конце концов все равно сломаюсь, зачем же тогда испытывать мучения? Не лучше ли рассказать все сразу? Я не выносил физических страданий.

Но вот я лежал, корчась от боли, лишившись фаланг на двух пальцах правой руки, и все из-за какого-то идиотского эксперимента. Я кое-как забинтовал пальцы платком и наконец перестал вопить, потому что этим все равно не поможешь. Я продолжал лежать, постанывая, в ожидании, когда пелена тумана развеется и мне будет наконец оказана помощь. Я проклинал Страттона и Копрайта, а после того, как перенес еще один приступ рвоты, и Баскаса также.

Откуда-то снова появился заяц или кролик и получил от меня свою порцию проклятий. Он смотрел на меня опухшими глазами и, видимо, тоже испытывал жестокие страдания. Он знал, что умирает. Это отрезвило меня и как будто уменьшило боль в раненой руке. Потом кролик куда-то исчез, а я, должно быть, потерял сознание.