Особый курьер

Первая цепочка снарядов легла точно в цель, и мишень заволокло пылью. Она висела плотной пеленой несколько минут, потом ее снесло ветром. Джек снова навел перекрестье и выпустил целую сотню снарядов. Теперь не только каланча, но и все пространство вокруг нее закрыло непроницаемой завесой.

– Здорово! – изрек Харрис, не переставая пережевывать семена.

– Они хоть вкусные? – неожиданно спросил Джек.

– Что? – не понял длинноволосый.

– То, что ты ешь, – это вкусно?

– Да не особенно.

– А чего же ты тогда жуешь?

– А тебе что, жалко?

В ответ Джек только пожал плечами, чувствуя, что ему очень хочется дать Харрису в морду. Это желание не покидало Джека все то время, пока ветер разгонял пыль.

С первого взгляда стало очевидно, что обстрел был удачным. Строение теперь больше напоминало попорченный временем пень, нежели стратегически важную высоту.

– Ну, врежь им еще разок, камрад Джек, и дело будет сделано. – Харрис забросил в рот новую порцию семян и начал с ожесточением их пережевывать.

Джек дал еще одну длинную очередь, и теперь можно было не сомневаться, что с пулеметными позициями покончено.

101

Когда Джек и Харрис вышли из уиндера, толпа повстанцев радостно ликовала, подбрасывая вверх какие-то предметы. Присмотревшись, Холланд понял, что это выброшенные пушкой поддоны. По всей видимости, солдаты собрали их, чтобы сделать своими памятными знаками.

– Да здравствует камрад Дункан! Да здравствует камрад Харрис! Да здравствует камрад Джек! – кричали повстанцы, и Джек почувствовал накатывавшуюся на него волну человеческого обожания. Это было так приятно, что он, сам того не желая, поднял руку и приветливо помахал кричавшим камрадам.

Радостное возбуждение улеглось, и все повстанцы, дружно достав тетради, принялись писать, устроившись прямо на земле.

– Что они делают? – удивился Джек.

– Они пишут о том, что сегодня увидели и что успели сделать, – пояснил Харрис и тоже достал из-за пояса толстую тетрадь в засаленном кожаном переплете.

– А зачем описывать все это в дневниках?

– Чтобы правильнее видеть мир и понимать его, – важно сказал Харрис. Он раскрыл тетрадь и послюнявил свой карандаш.

– Я написал про камрада Джека! – крикнули снизу.

– И я тоже! – отозвался другой человек.

– И я! И я написал!

«Ну вот, – подумал Джек, – обо мне уже пишут. Может быть, это не так плохо? В любом случае буду считать это добрым знаком».

102

Энрике Коррадо отер с лица пот и, бросив взгляд на ставший бесполезным «протос», тяжело вздохнул. Он экономил патроны как мог, но все же они закончились.

Пришлось выбрать другое оружие, благо в арсенале его было в достатке. Энрике подобрал себе автоматический дробовик и решил сделать обход этажей арсенала.

Повсюду в коридорах лежали раненые. Помогать им было некому, ходячие ухаживали за теми, кто был не в состоянии двигаться.

Тех, кто еще мог держать оружие, оставалось не более сорока человек, и теперь на них ложилась двойная нагрузка; державшая противника пулеметная позиция была уничтожена, обломки каланчи валялись в радиусе двухсот метров.

Теперь повстанцы Пеко атаковали, не считаясь ни с какими потерями, и уже вплотную подошли к стенам арсенала. Оборонявшиеся забрасывали их гранатами, но повстанцы собирались с силами и атаковали снова и снова. Небольшой группе удалось пробиться на первый этаж, однако милиционеры сумели разделить эту группу надвое.

Одна часть была уничтожена в рукопашном бою, а другую заблокировали в пустующем подвале.

К атакующим арсенал повстанцам подходили все новые резервы, и осажденным было ясно, что долго им не продержаться. Все надеялись только на помощь миротворцев.

Сержант Линникер, с которым Энрике познакомился в первые минуты приземления, регулярно связывался с миротворческим корпусом и просил помощи. Ему ничего не обещали и пока интересовались только общей обстановкой.

Все складывалось хуже некуда, но Энрике впервые чувствовал себя не охотником, а… рыцарем. Да, самым настоящим рыцарем. Для гангстера это было совершенно новым ощущением, и он тайно им наслаждался.

Он спустился на первый этаж и пошел осторожнее – за очередным поворотом коридора начиналась простреливаемая территория. Повстанцам удалось захватить тепловой узел, который находился в двадцати метрах от стен арсенала, и время от времени кто-то из них выпрыгивал из-за угла и делал несколько очередей.

Милиционеры стреляли в ответ и в половине случаев попадали. Однако потери противника не останавливали. После уничтожения каланчи повстанцы заметно приободрились.

Уже дважды они пытались взять здание массированным штурмом. Об этом свидетельствовали наваленные вдоль стен тела мертвых и еще живых солдат армии Пеко. Раненые стонали, в бреду выкрикивали лозунги и задыхались, заваленные телами своих товарищей.

– Как вы тут? – спросил Энрике, подползая к Борхэму.

– Нормально, сэр, – отозвался тот. Борхэм был командиром маленького отряда из пяти человек.

– Что задумали наши друзья?

– Штурм, что же еще, – невесело улыбнулся Борхэм. Его голову украшала пропитанная кровью повязка.