Особый отдел

Сергей Гобашвили был неуловим, как пресловутый снежный человек, с той лишь разницей, что скрывался он не в безлюдных снежных горах, а в крупнейшем мегаполисе Европы. Многие о нём знали, кое-кому случалось его видеть, кто-то от него пострадал, но всё это были лишь пустые разговоры, лишённые какой-либо конкретики.

Гоба жил поборами с мелких нелегальных и полулегальных деляг — сутенёров, валютчиков, катал, попрошаек, щипачей, хозяев подпольных пошивочных цехов и торговцев контрафактным товаром. Само собой, что для этой публики он являлся меньшим злом, чем государевы слуги, и надеяться на их сотрудничество не приходилось.

Сам Гоба до сбора мзды никогда не опускался, поручив это канительное и небезопасное дело рядовым бойцам своей небольшой, но сплочённой бригады.

Достоверно было известно немногое. По городу Гоба разъезжал на черном «Мерседесе» с фальшивыми номерами, хотя, дабы запутать следы, не чурался и услуг такси. Ресторанов и других общественных мест избегал, никогда не ночевал в одном и том же месте два раза подряд, не брал пищу из чужих рук и вообще старался не подпускать к себе незнакомых людей ближе чем на двадцать шагов.

К его бригаде не было подхода ни у территориалов, ни у управления по борьбе с организованной преступностью, ни у других криминальных авторитетов. Даже в среде бандитов он держался одиноким волком.

Конечно, можно было оставить засаду возле какой-нибудь торговой точки, платившей Гобе дань, но, во-первых, ждать пришлось бы неопределённо долго, а во-вторых, задержанные шестёрки вряд ли согласятся сдать своего главаря. Все знали, что от мести Гобы нельзя было укрыться даже в зоне.

Ваня, вновь влившийся в компанию малолетних бродяжек и скитавшийся вместе с ними по вокзалам, рынкам, притонам и ночлежкам, выяснил границы территории, подконтрольной Гобе, и даже видел однажды, как он садился в «Мерседес» с тонированными стёклами, но реальными результатами похвастаться не мог, что для такого опытного сыщика было равносильно личному оскорблению.

На третий день поисков Цимбаларь, осунувшийся от бессонницы, сказал:

— Негоже горе гоняться за Магомедом, тем более одноруким. Пусть он сам придёт на поклон к ней.

Кондаков, слабеющие силы которого не мог поддерживать даже его знаменитый чай с осиновыми почками, в ответ на эти слова буркнул:

— Придёт, если гора будет сложена из денежных купюр.

— Ничего, даже матёрый зверь время от времени наведывается к своему логову.

— В том-то и беда, что у Гобашвили такого логова нет. Он не просто зверь, а зверь-шатун.

— Значит, нам придётся это логово для него устроить. Самим устроить, понимаешь?

— Кто же тебя поймёт, если ты третьи сутки трезвый!

План Цимбаларя заключался в следующем.

В Сызрани у Сергея Гобашвили осталась младшая сестра, с которой он не виделся уже лет пятнадцать. Сейчас она была примерно ровесницей Людочки Лопаткиной.

В родные края Гоба соваться не смел, поскольку каждый постовой имел там его фотку, а за домом отца велось постоянное наблюдение, вплоть до прослушивания телефонных разговоров. Рецидивист, имеющий на своём счету не менее десятка загубленных жизней, — это ведь не ширмач, сбежавший из обезьянника. Здесь нужен глаз да глаз.

Однако, как любой живой человек, тем более наделённый толикой южной крови, Гоба не был лишён родственных чувств, на чём и собирался сыграть Цимбаларь.

В его изложении вся затея выглядела примерно так:

— Представь себе, что на территории, где пасётся Гоба, вдруг откроется некое увеселительное заведение, хозяйка которого называет себя Таней Гобашвили из Сызрани. Как он поступит?

— А его сестру действительно зовут Таня? — осведомился Кондаков.

— Не знаю, но можно уточнить. Ты лучше ответь на мой вопрос.

— Заинтересуется, конечно. Но сам туда не полезет. Сначала для проверки пошлёт какого-нибудь холопа. Устроит слежку. Наведёт справки.

— Вот и я так думаю. Значит, удача целиком зависит от нас. Если приманка будет безупречная, волк обязательно заглотит её.

Следующий разговор на эту тему состоялся уже в присутствии Людочки (Ваню Коршуна решили пока не отвлекать).

Красочно расписав свой план, Цимбаларь дополнил его фразой, уже и без того витавшей в воздухе:

— Сама понимаешь, что роль сестры Гобашвили придётся сыграть тебе.

— Вот оно как… — судя по интонации, Людочка окончательно разочаровалась в людях. — Сначала обрюхатили меня явочным порядком, а теперь собираетесь использовать вместо наживки?

— Признаться, от офицера милиции я таких слов не ожидал, — нахмурился Цимбаларь.

— А разве я отказываюсь? — Людочка манерно поджала губки. — Я просто констатирую факты. И чем же, интересно, будет заниматься эта лжесестра? Надеюсь, не содержанием борделя?

— Над этим надо подумать сообща.