Особый отдел

— Эх, каких только глупостей по молодости не случается… Вот, нашёл! — сдвинув в сторону бумаги, Пуркис оставил перед собой только одну, сплошь исписанную мелким почерком и слегка помятую. — Действительно, радиоинженер. Если не веришь, сам проверь.

— Верю. — Стараясь ничем не выдать своего волнения, Цимбаларь поинтересовался: — А год рождения?

— Пятьдесят первый, — ответил Пуркис. — Подходит?

— Почти. Могу поспорить, что этого радиоинженера зовут Львом.

— В самую точку. Лев Николаевич, совсем как граф Толстой.

— Местный?

— Прописан в нашем округе… Чего ты молчишь?

— Разве? — удивился Цимбаларь. — Просто размышляю. Почему одним так легко даётся то, из-за чего другие надрываются?

— Уметь надо. Везение — оно как здоровье: или есть, или нет. Но это опять же палка о двух концах. Помнишь мой рассказ о визите в ночной клуб? Когда мы оттуда выходили, сверху какая-то птичка нагадила. Прямо мне на макушку. Тоже, называется, повезло.

— Птичка — это не страшно, — сказал Цимбаларь. — Птичка — не бомбардировщик. А как мне с этим радиотехником увидеться?

— Ничего нет проще! Его в камеру ещё не оформили. В обезьяннике своей очереди дожидается.

Не прошло и пяти минут, как перед Цимбаларем предстал немолодой, слегка растерянный человек, что, учитывая его нынешнее положение, было в общем-то неудивительно. Относительно сходства задержанного с кем-либо из «мотоциклистов», представленных на портретах, можно было сказать следующее: если оно и имелось, то весьма и весьма отдалённое.

Поначалу Цимбаларем даже овладели сомнения.

Но профессия!

Но год рождения!

Но имя, наконец!

Всё сходилось.

Впрочем, в перечне примет не хватало ещё чего-то, и Цимбаларь, успевший изучить протокол задержания, как говорится от аза до ижицы, вежливо осведомился:

— Уж очень у вас, гражданин Адаскин, вид измождённый. Никак желудком маетесь?

— Пептическая язва в стадии обострения, — немедленно доложил задержанный. — Нельзя меня здесь в таком состоянии держать. Если загнусь, вам потом отвечать придётся. По всей строгости закона.

— Какая язва, если вам недавно операцию сделали! — притворно возмутился Цимбаларь.

— Подумаешь, операция! — Лев Адаскин презрительно скривился. — Полжелудка зашили, а у меня вся слизистая как дуршлаг. Жду прободения с минуты на минуту. «Альмагель» бутылками глотаю.

— Зачем же при таком здоровье левыми мобильниками торговать?

— А для того же! Чтобы на «Альмагель» заработать. Он знаете сколько стоит! Что касается мобильников, это ещё доказать надо.

Памятуя о пристрастии разыскиваемого к латыни, Цимбаларь с горечью произнёс:

— О темпора, о морес!

— Ниль адмирари, — охотно откликнулся задержанный. — Не надо ничему удивляться.

— Где это вы латинских афоризмов поднабрались? — поинтересовался Цимбаларь.

— Было дело, — уклончиво ответил задержанный.

— Гражданин Адаскин уже три судимости имеет, — пояснил присутствующий при допросе Пуркис. — А зона покруче всякого университета.

— Вот только этих подколок не надо! — огрызнулся задержанный. — Я в зоне-то, считай, и не был. Мои статьи и на поселуху еле тянули. А латынь я изучал самостоятельно, когда готовился к сдаче экзаменов на кандидатский минимум.

— Сдали?

— Как же! Это меня самого сдали! Облыжно обвинив в хищении лабораторных драгметаллов.

— Широкие у вас интересы, Адаскин, — удивился Цимбаларь. — И наука, и спекуляция, и кражи.

— Ещё и подпольное изготовление продуктов питания, — добавил Пуркис. — В частности, подсолнечного масла.

— Не я один в этой жизни ошибался! — воскликнул задержанный с трагическим надрывом. — Цицерон в своё время тоже сидел. И Оскар Уайльд.

— Оскара Уайльда мы касаться не будем, — сказал Цимбаларь. — Тем более что сидел он не за корыстное преступление, а за мужеложство. Вы мне лучше скажите: мотоциклами увлекаетесь?

— Катаюсь иногда, — пожал плечами Адаскин. — К тёще на дачу.

— Какой марки ваш мотоцикл?

— «Юпитер».

— И шлемы к нему, конечно, имеются?

— А как же! Пара штук. Всё как полагается.

— Разве прилично заходить в кафе, не снимая мотоциклетного шлема? Вы же образованный человек! Сами должны понимать.

— Какое кафе? — физиономия Адаскина недоуменно скривилась. — При чём здесь кафе? А тем более мотоциклетные шлемы?

— В кафе «Ротонда», где несколько дней назад у вас была назначена встреча. А шлемы понадобились для конспирации, чтобы скрыть лица от посторонних. Блондинку с ребёнком помните? С ней беседовал ваш напарник, а вы тем временем держали под прицелом бармена.

— Под прицелом? — Адаскин выпучил глаза. — Пулемёта?

— Нет, пистолета. Правда, игрушечного, что, впрочем, ничуть не умаляет вашу вину.

— Понял, — Адаскин осклабился. — Вам гоп-стоп не на кого повесить. А тут я случайно подвернулся. Да только ничего не получится, граждане хорошие! На мне где сядешь, там и слезешь!

— Давайте без истерик. — Цимбаларь и сам понимал, что допрос не складывается, уходя куда-то совсем в другую сторону. — Кстати говоря, в разбое вас никто не обвиняет.