Особый отдел и око дьявола

– Эк вы круто берёте! – Ложкин с неодобрением покосился на него. – Такого себе даже майор Докука не позволял. Здесь самогон – вроде как второй хлеб. Без него не выжить. Чтобы с самогоноварением покончить, придётся каждого второго к стенке ставить.

– Закон не мною писан! – однажды ввязавшись в конфликт, Цимбаларь остановиться уже не мог. – И вы это, как представитель местной власти, должны понимать. Развели, понимаешь, либерализм… А снохе передайте, пусть сегодня же открывает магазин. Я потом проверю.

– Скажу, – со вздохом ответил Ложкин. – Только приболела она малость.

– Ничего, фельдшер приедет – вылечит.

Улицы и тропинки, расчищенные утром, уже снова засыпал снег. За редким исключением всё вокруг было белым – и воздух, и земля, и небо. Но сейчас эта чистая и пушистая белизна никого не радовала.

Ноги сами принесли Цимбаларя к избе Почечуевой, однако на дверях висел амбарный замок, а на дорожке виднелись полузасыпанные снегом следы.

Поневоле пришлось поворачивать к центру деревни, где ничего хорошего Цимбаларя не ждало. Только сейчас он начал понимать, какая собачья работа у участкового инспектора, особенно в сельской местности. Нет, надо быть с людьми попроще. Пусть даже после этого они и не потянутся к тебе, но хотя бы в спину плевать не будут.

И церковь, и магазин стояли закрытые, но над трубой клуба вился дымок. Возле крыльца махала лопатой Зинка, причём довольно ловко. Заметив Цимбаларя, она небрежно кивнула – заходи, мол.

В клубе кроме небольшого зрительного зала имелось несколько полупустых комнат непонятного назначения и библиотека, где на полках пылились книги, самая новая из которых была издана году этак в девяностом. На видном месте по-прежнему красовались сочинения классиков марксизма-ленинизма и мастеров социалистического реализма.

На столе, заложенная линейкой, лежала книга, которую Цимбаларь накануне видел в руках у Зинки. Он не преминул полистать её. Это был учебник криминалистики, снабжённый весьма шокирующими иллюстрациями.

Вскоре появилась раскрасневшаяся Зинка, очень похожая сейчас на студентку, только что явившуюся с лыжной прогулки. С Цимбаларем она вела себя как старая знакомая и принципиально не замечала некоторой его отчуждённости. Про вчерашний брудершафт и последующую прогулку при свете северного сияния никто из них даже не заикнулся.

– Ты не обижайся, но мне нужно задать несколько конкретных вопросов, – сказал Цимбаларь.

– Раз нужно, задавай, – она пожала плечами.

– Насколько я понял, у тебя были довольно близкие отношения с Черенковым?

– Ты правильно понял, но давай, пожалуйста, обойдёмся без подробностей.

– Давай… Как ты относилась к некоему Виктору Чалому, ныне уже покойному?

– Никак не относилась. Гнать не гнала, но и никаких надежд не подавала. Тоже мне кавалер!

– Существует версия, что Черенкова убил Чалый. И представь себе, из-за ревности.

– Чушь собачья! – возразила Зинка. – Чалый был большим ребёнком. Глупым, обидчивым, мнительным. Подраться с пьяных глаз он ещё мог, но поднять руку на человека – никогда.

– Ты уверена? – Цимбаларь глянул на неё в упор. – Ведь он был охотником. То есть человеком, привычным к крови.

– Ну и что? Здесь все поголовно охотники. С младых ногтей зверя добывают. Но с жестокостью это никак не связано, можешь мне поверить.

– Тогда кто, по-твоему, убил Черенкова?

– Так я тебе сразу и сказала! Хочешь, чтобы меня завтра в проруби утопили?

– Это уже крайности… А сказать тебе придётся. Иначе как развеять беспочвенные подозрения в том, что ты прямо или косвенно благословила Чалого на этот безумный поступок?

– Ага, значит, я виновата! – глаза Зинки сузились. – И кому же в голову пришла такая светлая мысль? Тебе самому или известному наушнику деду Ложкину? Ну так вот, пусть у меня и нет никаких фактов, но в смерти Мити больше всех был заинтересован сам Ложкин! Ты только вчера схлестнулся с Валькой Гранатой, а Митя с ней каждый день воевал. Даже судом грозил… Да что Валька! Это только мелкий эпизод. Староста всю деревню своей паутиной опутал. Каждый ему чем-то обязан… К Мите от Ложкина и ходоки ходили, и подношения подносили, а когда ничего не вышло – решились на крайнюю меру… Ох, зря я проговорилась! Вылезет мне всё это боком.

– Но ведь ты сама сказала, что никаких фактов нет. Пока это лишь голословные обвинения.

– Факты у Жанки Решетниковой были, учительницы нашей. Она, между прочим, по Мите тоже сохла. Возможно, именно Жанка вызвала его той ночью к коровнику… Она Ложкина как отца родного слушалась. Чем это всё закончилось, ты знаешь… Вот смотри. – Зинка принялась лихорадочно листать учебник криминалистики. – Год назад Валька Граната брала эту книгу в библиотеке… Таблица «Симптоматика наиболее распространённых отравлений». Адреналин, алконит, амидопирин, аминазин, антабус, а вот и аспирин! «Психотропное, гемотоксическое действие… Головокружение, шум в ушах, нарушение зрения, кровотечения, отёки. Бред, ступорное состояние, кома… Смертельная доза – тридцать-сорок грамм». Так всё у Решетниковой и было, можешь мне поверить.