Особый отдел и пепел ковчега

— Каждый вечер я буду выдавать тебе небольшую сумму. Скажем, долларов пятьдесят. Играй по маленькой, не зарывайся. Переходи от столика к столику, веди себя сдержанно. Старайся глазами особо не зыркать... Учти, он появляется в казино где-то около полуночи, когда начинается настоящая игра. Если часов до двух-трех ничего примечательного не случится, можешь отправляться домой. Голову даю на отсечение, что не пройдёт и нескольких недель, как вы встретитесь. А возможно, это случится прямо завтра.

— Хотелось бы надеяться...

— На те триста долларов, которые ты заработал сегодня, купи глушитель и нужное количество патронов. Сможешь сам это сделать?

— Постараюсь. — Цимбаларь уже подруливал к дому Халявкиной.

— Не хочешь зайти ко мне? — осведомилась она, скорее из вежливости, чем по приязни душевной.

— Лучше потом, когда всё окончится. — У Цимбаларя, не настроенного на более близкое общение, отлегло от сердца.

— Тогда до встречи. — Она прикоснулась к его щеке губами. — Начнёшь прямо завтра с казино «Эльдорадо». Это здесь, по соседству... Не забывай ежедневно проверять уровень масла. Последнее время мотор жрёт его без всякой меры...

Глава 13 ИГРЫ ВЗРОСЛЫХ ЛЮДЕЙ

Отчёт Цимбаларя, прежде всегда вызывавший оживлённые споры, на сей раз породил тягостное молчание. Коллеги просто не знали, как им быть — радоваться или огорчаться.

С одной стороны, такого лёгкого успеха не ожидал никто — Халявкина сама, без постороннего принуждения, указала на человека, которому суждено было стать для опергруппы очередной головной болью. Кроме того, она очертила круг затаённых пристрастий, пробудившихся в нём под благодатным воздействием бетила.

Но, с другой стороны, задача, возложенная Халявкиной на Цимбаларя, казалась заведомо невыполнимой. Многочисленные казино Москвы ежесуточно принимали десятки тысяч посетителей, и найти среди них одного-единственного, который всегда ходит с сумкой, имеет на загривке родинку и частенько срывает в рулетку солидный куш, было практически невозможно.

Тут в Халявкиной, скорее всего, говорил не здравый смысл, а отчаяние. Заклятый враг, за которым она охотилась уже без малого два года, утратив конкретный облик и конкретное имя, превратился для неё в олицетворение кошмара, в зловещий фетиш, в болезненную манию.

Первым высказался Кондаков:

— По указанным приметам человека найти нельзя, тем более что это вовсе и не приметы, а бред сивой кобылы. С таким же успехом мы можем ловить в общественном транспорте неизвестного пассажира, который обут в чёрные ботинки, частенько ездит зайцем и имеет обрезание крайней плоти. Ну, допустим, заарканим мы несколько тысяч безбилетников, сплошь обутых в чёрные ботинки. А что дальше? Снимать с них штаны? Или по очереди выпускать в туалет, а самим подглядывать в дырочку?

— Не кипятитесь, Пётр Фомич, — сказал Цимбаларь. — Критиковать мы все горазды. Лучше выскажи какое-нибудь конструктивное предложение. Блесни умом, а не сарказмом.

— Надо брать эту Халявкину за шиворот и допрашивать по всей форме. Если надо, с предъявлением официальных обвинений. Пусть всякие экивоки отставит и говорит конкретно: что это за человек, при каких обстоятельствах они познакомились и как расстались. А получив на руки анкетные данные её обидчика, будем, как всегда, танцевать от печки.

— Да не будем мы танцевать! — Эмоции начали захлёстывать Цимбаларя. — Мы возле этой печки обделаемся! Тот, кого ищет Халявкина, фактически давно превратился в другого человека. Путая след, он меняет документы и облик. Прослеживая весь его путь от начала до конца, мы погрязнем в следственной рутине. Не от печки надо танцевать, а из облаков пикировать, тем более что такая возможность имеется. Выследить цель — и пикировать!

— Смотри, клюв не обломай! — откликнулся Кондаков. — Ты хотя бы уясни для начала, как эта цель выглядит — козявкой или слоном!