Особый район

– Кто это? Твои родственники?

В отличие от фотографий в доме Кривошапкина здесь не было изображений мужчин с орденами и в военной форме. И вообще фотографий было немного, и располагались они в один ряд.

– Родственники… – почему-то помрачнев, ответила Аня. – Это бабушка, а это мама.

– Кстати, а где твоя мама? Или ты живешь отдельно?

– Похоронила я маму, еще в марте, – девушка опустила глаза. – У нее оказался рак, вот и…

– Прости, Аня, я ведь не знал… – смутился Артем.

– Вы-то здесь при чем? – грустно улыбнулась она. – Давайте не будем о печальном.

– Давай! – с готовностью согласился Бестужев. – И для начала хватит выкать, а то я начинаю чувствовать себя старой развалиной.

– Хорошо, – кивнула она, – я попробую. Скажите… скажи, вы с директором, что, родственники?

– Почему ты так решила? – удивился Артем.

– Похожи вы сильно. Тебе этого никто не говорил?

– Нет… – Артем прикрыл глаза, пытаясь в воображении поставить рядом облик Незванова и собственное отражение в зеркале. – Слушай, а ведь ты права! Как это я раньше не замечал? Странно… Нет, никакие мы не родственники, и вообще я с ним только здесь познакомился. Хотя кто знает, он говорил как-то, что у его деда корни в Тамбовской губернии были, а моя бабушка тоже там жила. В этом мире все перемешано.

– Ага! – согласилась Аня. – Говорят, что все люди в мире друг другу родственники…

– Слышал я такое, – подтвердил Артем, поднялся из-за стола и подошел к стене с фотографиями. На двух из них и бабушка, и мать девушки были сняты с мужчинами, внешностью совсем не напоминающими местных жителей. – А это кто?

– Это мои дед и отец. – После перехода на «ты» смущение у девушки прошло, и она заговорила свободнее.

– И где они сейчас? – спросил, не подумав, Артем и сразу прикусил язык.

Но девушка ничуть не обиделась.

– Обычная история, – усмехнулась она и кивнула на том Джека Лондона, который так и остался лежать на столе. – Оказавшись один в стране снегов, белый человек берет себе скво… Дед, хоть и молодой еще был, но известный ученый, биолог. До войны часто ездил за границу на всякие научные конгрессы и симпозиумы, за что и посадили. Потом он на прииске лет пять тачку таскал, а в пятьдесят четвертом совхозу потребовался ветеринар, его расконвоировали и к нам отправили. Бабушка тогда без мужа жила, с сыном, моим дядей Егором. Муж у нее был на войне сильно ранен и умер незадолго до того. А бабушка еще молодая была… В общем, моя мама в пятьдесят седьмом родилась, но к этому времени деда освободили, и он в Москву уехал. У него ведь там семья была. Бабушка даже не пыталась его искать. Но дядя Егор маме рассказывал, что он был хорошим человеком, и бабушку любил, так что зла на него у меня нет.

– А отец?

– Почти то же самое, только обстоятельства немножко другие… Мама у меня очень красивая была, но замуж так и не вышла. Когда в институте училась, не захотела, потом в Тоболях приехала, а здесь и выходить не за кого оказалось. Пьют все крепко. Да и как мужикам не пить? Это в городах еще людям есть чем заняться, а здесь? Только работа и водка… Ей уже к тридцати подходило, когда сюда из Ленинграда то ли геологи приехали, то ли геофизики, я даже не знаю точно. Он, – Аня подошла к Артему и показала на фотографию отца, – красивый был, умный и веселый. На гитаре играл, песни пел. Потом полевой сезон у них закончился и укатил он в свой Ленинград. А следующей весной я родилась. Вот и вся любовь. Он, конечно, обещал приехать на следующий год, писал даже первое время, но… – она обреченно махнула рукой и добавила: – Скорее всего у него в Ленинграде тоже семья была, мама ведь его паспорт не смотрела. Так что во мне якутской крови всего четверть, а остальная русская и эстонская.

– Эстонская-то откуда? – удивился Артем.

– Так дед чистокровным эстонцем был, только их семья еще до революции в Москву переехала.

– Вот так история! – восхитился Бестужев. – Шекспир отдыхает!

Он повернулся к Ане и встретил взгляд ее карих, с неуловимым зеленоватым оттенком глаз. Безошибочным чутьем поняв, что девушка не станет сопротивляться, потому что ждет этого от него, Артем левой рукой обнял ее за плечи и мягко привлек к себе, а пальцами правой бережно провел по шее, от зардевшегося уха до ключицы. Призывно раскрытые губы оказались совсем рядом, и он приник к ним своими губами.

Поцелуй длился бесконечно. Рука Артема спустилась с плеча на спину и не нащупала под платьем ничего, кроме гладкой кожи. Он положил другую руку Ане на грудь, нашел под скользящей тканью маленький, затвердевший сосок, и осторожно сжал его пальцами. Девушка судорожно напряглась, прижалась к нему всем телом, и приглушенно застонала. Потом обмякла в его руках, открыла глаза и попыталась вырваться из объятий. Но Артем не позволил ей это сделать. Он подхватил ее на руки и перенес в маленькую комнату, где стояла старомодная двуспальная кровать.