Особый штаб «Россия»

В конце июня 1945 г. князь Франц-Иосиф II поручил правительству скорее вывезти русских из страны, так как в противном случае имелись опасения, что против граждан Лихтенштейна, находящихся в советской зоне оккупации, могут последовать репрессии. Подобный шаг был оправдан, поскольку государство уже стало подвергаться политическому давлению со стороны союзников. Ситуацию усугубляло еще и то, что Швейцария отказала княжеству в просьбе взять русских военнослужащих к себе, а также запретила «смысловцам» следовать через свою территорию в зону американской оккупации в северной Италии. Ответственный за интернированных член правительства Лихтенштейна, священник, доктор Антон Фроммельт рекомендовал Смысловскому, чтобы он «вручил свою судьбу французам».27 июня 1945 г. (отметим, что в течение этого месяца страну покинуло еще 59 человек) канцелярия Франца-Иосифа II дала поручение правительству, чтобы оно оказало воздействие на русских и вынудило их покинуть княжество [632].

Политика «двойных стандартов», продемонстрированная представителями из лихтенштейнского правительства, весьма возмутила Смысловского. Особенно его поразила настойчивость, с которой Фроммельт убеждал его перейти в оккупационную зону французов. Но Борис Алексеевич не соглашался. Смысловский, как отмечает Петер Гайгер, вынашивал идею покушения на Фроммельта, который, как думал генерал, намеревался выдать его командованию 1-й французской армии [633].

Чиновники из правительства продолжали гнуть свою линию. И скоро было принято решение пригласить в Вадуц находящуюся в Швейцарии советскую комиссию по репатриации, чтобы совместно с ней снять все накопившиеся вопросы. 14 августа 1945 г. в Лихтенштейн приехала советская группа по репатриации из Берна в составе подполковника Н. В. Новикова, подполковника Каминского, майора Смиренина и переводчика П. Астахова. Их сопровождал представитель и переводчик Федерального политического департамента Раймонд Пробст. В ходе диалога между советскими офицерами и Алоизом Фогтом сотрудники репатриационной группы проинформировали председателя правительства о готовности начать репатриацию советских граждан. К таковым относились те, кто на 22 июня 1941 г. находился на территории СССР, включая районы Западной Украины, Западной Белоруссии, а также Прибалтики. По словам Н. В. Новикова, Советский Союз рассматривал военнопленных, которые были привлечены Германией к военной службе, как невиновных и обещал им предоставить «полную амнистию».Те же, кто вызывал недоверие и не желал возвращаться, должны были быть репатриированы, в том числе и с помощью силы, если возникнет в том необходимость [634].

Князь Лихтенштейна Франц-Иосиф II с невестой графиней Джиной фон Вильчек

16 августа в городской ратуше Вадуца, куда заранее собрали всех оставшихся солдат и офицеров 1-й РНА, состоялась первая встреча с советской репатриационной комиссией. Смысловский принципиально отказался говорить по-русски с сотрудниками репатриационной группы, поэтому обязанности переводчика исполнял уполномоченный князем русский эмигрант барон Эдуард фон Фальц-Фейн. Контакт с комиссией более-менее поддерживал второй комендант лагеря в Руггелле подполковник К. Е. Истомин, но его роль была незначительной, скорее чисто внешней, чтобы соблюсти протокол [635].

Представители советской репатриационной комиссии беседуют с К. Истоминым. Август, 1945 г.

Советские офицеры обратились к интернированным с речью. Они убеждали их, что в СССР им будем предоставлена полная амнистия, никаких уголовных дел на них заводить не станут, в том числе и на тех, кто воевал против Советского Союза в вермахте, исключая, однако, лиц, участвовавших в военных преступлениях. После этой речи, пишет Петер Гайгер, еще 80 человек заявили о своем возвращении [636].