Особый штаб «Россия»

В Орле члены НТС сразу обратились в роту пропаганды, действующую при 2-й танковой армии вермахта. Вскоре Тарасов оказался на работе в местном театре Bunte Bühne («Пестрая сцена»), при ансамбле русской народной песни и пляски под руководством А. Боголюбского и Г. Черенкова, а Ширинкина — в газете «Речь» у Михаила Октана (настоящая фамилия — Ильинич), агента СД. Ширинкина пишет о Михаиле Октане без энтузиазма, с долей осадка на душе, поскольку он оказался кадровым «немецким разведчиком», о чем она якобы узнала «слишком поздно». У читателя невольно возникает мысль, будто НТС никогда бы не пошел по пути с такими сомнительными личностями, как Октан. Но вот что интересно: в газете «Речь» трудился будущий член североамериканского отдела НТС В. Д. Самарин (настоящая фамилия — Соколов). Кроме того, Октан, отступив с немцами из Орла, переехал в оккупированную Белоруссию, где создал «Союз борьбы против большевизма» (СБПБ), куда входили и члены НТС[392].

Далее в воспоминаниях Ширинкиной встречается эпизод, как она оказалась в орловской городской тюрьме. Причем попала она в отделение, где содержались люди, якобы схваченные по сфабрикованному делу, организованному гестаповским провокатором. «Этот провокатор, — пишет она, — создал фиктивную партизанскую ячейку, куда самыми разными, зачастую отвратительными, методами вербовал людей, а затем выдавал их. Таким образом, было арестовано около ста человек»[393].

В повествовании Ширинкиной улавливаются контуры дела разгромленной в Орле подпольной организации «Ревком». Сегодня хорошо известно, что в центральной городской тюрьме был лагерь для военнопленных и гражданского населения. Первое время он назывался «Армейским сборным пунктом № 20 2-й танковой армии», но позже, когда полиция безопасности и СД присмотрелись к лагерю, он несколько изменил первоначальное назначение, превратившись в место, где содержались также бандиты и преступники. В лагере находилось 10 блоков, в том числе № 4 «А» БОН (блок особого назначения) и № 9 «А», где осуществлялись следственные действия. Есть надежные основания полагать, что Ширинкина попала в тюрьму с заданием выявлять сочувствующих «Ревкому» граждан. Поскольку организация была ликвидирована, а Ширинкина была отмечена сотрудниками СД, со своими задачами она, несомненно, справилась.

В дальнейшем Ширинкина работала в могилевской резидентуре Зондерштаба «Р». По некоторым данным, полиция безопасности и СД продолжала ее использовать в качестве «подсадной утки», бросая в камеры к арестованным. Ее также посылали по городам и селам выявлять подпольщиков и их связи с партизанами. «Успехи гестаповского агента были оценены, — отмечали журналисты, изучавшие биографию Ширинкиной. — Осенью 1944 года ее направили на курсы усовершенствования в разведывательную школу, находившуюся в австрийском местечке Санкт-Иоганн [правильно — Санкт-Иоганн-ам-Вальде, учебный лагерь СС, где проходили подготовку диверсанты и разведчики. — Примеч. авт.], где Ширинкина, превратившаяся в Выхову (такую дали ей там кличку), постигала премудрости работы провокатора вплоть до февраля 1945 года. Она еще успела до разгрома гитлеровцев применить полученные знания на практике, осуществляя негласный надзор за некоторыми "подозрительными" с точки зрения гестапо личностями из окружения» генерала Власова[394].

Надо ли говорить, что сама Ширинкина всегда категорически отрицала свою связь с гестапо и германской разведкой в целом, считая все обвинения, выдвинутые против нее, клеветой, наговором со стороны КГБ СССР. По мнению авторов, ее позиция представляется не совсем убедительной.

Генерал-лейтенант A.A. Власов