Особый склад ума

Левой рукой она сжимала катушку — до того крепко, что вся кисть занемела. Казалось, ее свело судорогой. Она трижды ударила ею о бедро, пытаясь вернуть пальцам способность вновь ей повиноваться, а затем стала с бешеной скоростью крутить ручку, сматывая леску. Вот она смотала пятьдесят ярдов, теперь сто… Она подняла голову и, увидев мчавшегося прямо на нее тарпона, с новой силой принялась лихорадочно вращать ручку катушки.

Рыбина уже находилась на расстоянии примерно семидесяти пяти ярдов от катера, когда Сьюзен удалось наконец разглядеть под водой еще одну тень, следовавшую за тарпоном, и сразу же поняла, почему тот ринулся в ее сторону. Внутри стало тихо и холодно, когда Сьюзен измерила на глаз большое темное пятно, которое было раза в два больше ее тарпона. Такое темное, словно кто-то взял пузырек с черными чернилами и запустил им в прекрасную картину старого мастера.

Тарпон в панике выпрыгнул из воды футов, наверное, на шесть, зависнув на фоне синего неба и над идеальной синевой воды. Сьюзен перестала сматывать леску и, застыв, наблюдала за происходящим.

Тень приближалась неумолимо, и через секунду серебристое пятно тарпона исчезло под черной спиной рыбы-молота. Еще один всплеск, еще один фонтан брызг — и на воде показалась белая пена, окрашенная кровью.

Сьюзен опустила удочку с обвисшей леской.

Вода продолжала кипеть, как в кастрюле, под которой забыли убавить огонь. Затем так же внезапно все прекратилось, и на воде поплыла маслянистая пленка. Сьюзен приложила руку козырьком ко лбу, силясь что-то разглядеть, но единственное, что она мельком увидела, — это темную тень, метнувшуюся прочь, чтобы снова уйти в глубину, и в мгновение ока скрывшуюся из глаз. Тень исчезла молниеносно, как дурная мысль в разгар шумного празднества. Сьюзен, тяжело дыша, стояла на носу катера. У нее было такое чувство, словно она стала свидетелем убийства.

Затем медленно она принялась сматывать леску. Леска шла тяжело, на ней явно что-то висело, и Сьюзен догадывалась, что́ увидит. Рыба-молот вонзила зубы в тарпона примерно в футе от его головы, и та осталась на крючке. Сьюзен достался только этот мрачный приз. Она перегнулась через борт, чтобы достать крючок из мертвой пасти. Но ей не хотелось к ней прикасаться. Она отступила назад, к панели управления, и нашла разделочный нож с тонким лезвием, которым нареза́ла наживку. Секунду-другую она смотрела на голову тарпона с ошметками тела, опускавшимися на дно, после чего та скрылась из виду.

— Прости меня, рыба, — громко сказала Сьюзен. — Если бы не я, ты еще жила бы. Какое право я имела ловить тебя на крючок и так мучить? Почему ты не догадалась выплюнуть этот чертов крючок или оторвать его? Ведь у тебя хватило бы на это силы. Почему ты не сделала того, что нужно было сделать, — а ты сама хорошо это знала — и стала жертвой? Правда, я и сама в том виновата и прошу за это прощения. Мне искренне жаль, рыба, что из-за меня тебя съели. Ты не заслужила подобной участи.

«Не повезло, — подумала Сьюзен, — мне вообще никогда не везет».

Внезапно ее охватил страх, и ее воображению предстал образ матери, расплывчатый и смутный. Сьюзен сильно встряхнула головой, затем сделала глубокий вдох. Вдруг устыдившись своей наготы, она поднялась на ноги, чтобы окинуть взглядом пустынный горизонт. Ей показалось, что где-то там, вдали, может находиться кто-то, кто наблюдает за ней в мощный бинокль. «Идиотка, — сказала она себе, — это все солнце, усталость и нервы». Но все же она потянулась к лежавшему на палубе комбинезону, который еще несколько минут назад отбросила ногой, а теперь схватила и прижала к груди, продолжая обшаривать взглядом бескрайний морской простор. «В море всегда найдутся акулы, — сказала она самой себе. — Плавают себе где-то, никто их не видит, но они слышат все, что происходит вокруг. Они знают, когда рыба ранена или устала сражаться, когда ей уже не хватит сил ускользнуть или дать отпор. Тут-то они и появляются из темных глубин, чтобы наброситься на жертву, уверенные в успехе».

От жары перед глазами плыло. Обожженная на плечах кожа горела, и Сьюзен быстро натянула комбинезон, застегнув его на все пуговицы. Быстро убрав удочки, она направилась к дому, вздохнув с облегчением, когда ожил движок.

С тех пор как она опубликовала послание в очередном номере журнала в самом низу своей колонки, прошла почти неделя. Она не ждала ответа быстро. Она думала, аноним ответит недели через две. Или через месяц. А может быть, никогда.

Но она ошиблась.

Она не сразу заметила конверт.

Когда она ступила на дорожку, которая вела к дому, ее охватило ощущение покоя, такое острое, что она даже замедлила шаг. Наверное, это из-за вечернего света, который заливал двор, подумала она. А потом ей показалось, будто что-то не так. Она встряхнула головой и подумала, что еще не пришла в себя после неудачной схватки.