Осознание

Фильтрационная комиссия из девяти глядящих прибыла в наш лагерь только к концу августа. Все без исключения раненые были уже на ногах и выглядели бодрее, чем в дни, когда их нам доставили. Прохаживаясь перед строем, довольно гордо стоящих пленных, глава комиссии зачитывал правила работы комиссии. Стоя поодаль вместе с Андреем, помощником Василия и Серегой мы слушали и думали что «гуманизм» наших властей границ не ведает абсолютно.

- … в задачи нашей комиссии входит определение степени вины, каждого из задержанных в ходе ведения боевых действий. Раскаяние и готовность сотрудничать с комиссией будут учтены ей при вынесении решения о мере наказания для задержанного. Выдача главарей бандформирований будет приравнена к активной помощи следствию, и такой сознательный помощник получит не просто освобождение от преследований со стороны закона, но и возможность самому определить свое дальнейшее место жительства. Помощь, оказанная комиссии в виде информации об оставшихся на свободе главарях так же будет после соответствующей проверки учтена и принята во внимание. Если же задержанный будет отказываться давать показания о себе… комиссия вправе приговорить его к немедленному расстрелу. Главари бандформирований отказавшиеся от сотрудничества будут повешены вдоль оживленных путей в назидание другим. Их семьи коли таковые имеются, будут репрессированы и поражены в правах, а члены семей мужского пола достигшие совершеннолетия будут отправлены в бессрочную каторгу, искупать вред, причиненный главарями государству. Подумайте о своих близких.

Он закончил и ушел в огромную армейскую палатку, где намечались проводиться следственные мероприятия, а я криво ухмыляясь, сказал Сергею:

- Система заложников в действии?

- Ага. - Странно довольным голосом сказал он. К нам подошел один из членов комиссии и спросил:

- Кто от администрации лагеря будет участвовать в допросах?

Вопрос поставил нас в тупик. На мое восклицание «А оно точно надо?», капитан кивнул и сказал, что таковы правила. И что при вынесении смертного приговора его исполнение возлагается на управление лагеря. Пришлось тоскливо соглашаться помощнику Василия идти в палатку и принимать участие в этом цирке. Довольные тем, что нас миновала эта участь мы с Сергеем пошли обратно в лагерь решать свою текучку.

У ворот к нам прицепился Владимир и спросил, что за балаган развернул свои шатры в лагере пленных. Отмахнуться от него не представлялось возможным, и я пояснил:

- Следаки приехали. Будут с каждым в отдельности разбираться. Должны за три дня уложиться, а потом им дальше на юг ехать. Там говорят толпы пленных.

- За три дня? - ужаснулся Владимир.

- А чего тянуть-то? - Удивился Сергей, уже переступая ворота лагеря, и пошутил: - Расстреляют и готово.

Мы прошли за проходную и направились в административный корпус. Владимир, пользуясь тем, что он с нами тоже проскочил и спросил почему-то у меня:

- А разве пленных расстреливают? Пожимая плечами, я сказал уже серьезно:

- Была бы это война с кем-то… ну не гражданская, то был бы обмен пленными. А так… С кем меняться-то?

- Ну не знаю. Их, наверное, надо просто под стражей держать… Я немного раздраженный его назойливостью сказал:

- Володь, слушай, ну не парь ты нас сейчас… У меня элеватор стоит. У меня стройка восьмого и девятого коттеджа стоит. У меня столько дел, господи помилуй… Сергей, останавливаясь и закуривая, сказал:

- Понятно, что не всех расстреляют. Остальных на каторгу на север. - Протягивая мне горящую спичку, Сергей добавил как, между прочим: - Тебя кстати тоже этим следакам в конце покажем. Пусть запросы пошлют. А то на нас в районе откровенно болт положили. Я твое дело уже подготовил и проверил… Немного нервно усмехаясь, Владимир спросил:

- И меня тоже на каторгу? Или расстрелять? Я хлопнул по плечу своего спасенного, и сказал:

- Не ссы. Я уже читал твое дело. Максимум что две недели работ за бродяжничество. Да и того не будет. Тебя ведь в таком состоянии подобрали… но даже если работы назначат, ты у нас при лазарете числился все это время. Зачтут…

Сказав «понятно», Владимир поблагодарил нас и направился в лазарет к Наталье, возле которой он днями напролет терся. Пропуская меня вперед в дверях в административный корпус, Серега сказал:

- Ты зря его так уж обнадеживаешь. Ни ты, ни я не знаем, кто он на самом деле. Вот отпечатки сверят, тогда узнаем.

- Да брось ты, Серега. - Отмахнулся я. - Он же, как теленок. Безобидный абсолютно.

- Ты просто не видел, как он стрелять умеет… - многозначительно вскинув брови, ответил тот. - А я на стрельбище, когда ездил с бойцами и его прихватил. Дай думаю, убогого позабавлю. Ага… я в шоке был. Он автомат держит, как родился с ним. Легко так… непринужденно. И стреляет он не так как наших на учениях учат… А так как это надо делать… Очередями лупит и словно лежит на прикладе не давая откинуть себя или задраться стволу. Так что хрен знает, что этот Владимир за птица.

Я покривился немного, но, входя в кабинет Василия, сразу забыл и о Владимире и о высказываниях Сереги.