Осознание

- Я чувствую, что я начинаю привязываться к тебе. Что мне хочется к тебе, когда тебя рядом нет. Даже сегодня ты ушел в машину… Я думала, посидим у них подольше, а тебя нет и мне, как-то неуютно стало. Я попрощалась и ушла. А вот сейчас мне немного грустно оттого, что произошло вообще… с нами. Но я не расстроена и, наверное, не хочу все переигрывать. Это какая-то странно приятная грусть. У меня не хватит слов все это описать. Я рада, что я с тобой, а не с ним… и не объясняюсь… все эти объяснения от начала до конца глупы. Если человек не понимает без слов, то и слова ему не помогут. И я, правда, не хочу, чтобы меня больше хоть раз в жизни кто-то ударил. Я ведь трусиха. И плакса. А с тобой я чувствую себя в безопасности. Я понимаю, что ты не такой, как он… Что ты можешь обидеться на меня за что-то, надуться, но никогда не будешь злиться или что-то мне делать плохое. Она замолчала и, лукаво улыбнувшись, сказала:

- Ты же не поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя? Как можно влюбиться за такое время? А сказать, что не люблю я не могу. Вот и сижу, подбираю слова и не знаю, как объяснить то, что ты должен был понять и так. Я кивнул ей и, поднявшись, поцеловал осторожно в висок.

- Я понимаю, что мы с тобой в странной ситуации, когда все так зыбко и непрочно. И между нами и вне нас. Но я хочу, чтобы все обрело твердость и ясность. И я буду делать все для этого. Поверь мне, я многое смогу.

- Я верю. - Улыбнулась она.

Сон десятый:

Я был цветком. Я, наконец, раскрылся поднимающемуся солнцу. Я чувствовал, как прогреваются мои листья, как свет, проникая в меня, ускорял движение соков во мне. Я буквально оживал от ночного холода. Я просыпался. Я радовался теплу и свету. Я распускал вокруг себя свой аромат, крича всем, что я самый счастливый цветок на земле. Счастье было полным и без каких-либо «но». Шмель, что буквально упал на мои тычинки, прогибая их, тоже был добрым вестником. Чужая пыльца принесла мне новости, что я не один радуюсь солнечному утру. Сейчас Шмель улетит и перенесет мою радость еще кому-то. А если это окажется из моего семейства, то от нашей радости наверняка появятся следующей весной те, кто продолжат наполнять луг своим ароматом.

Шмель, чем-то спугнутый, оттолкнулся и взлетел. Я закачался, не обращая внимания на этого полосатого торопыгу. Я набирался тепла и света. И каждое мгновение приносило мне экстаз.

Только когда я вдруг оказался в воздухе и мой цветок уставился в землю, я осознал, что счастье-то окончилось. Когда мой стебель начал перемалываться, в чьих то гигантский стертых зубах, я захотел предупредить других об опасности и выпустить запах страха и боли. Но, уже чувствуя боль и смерть, я осознанно передумал. Куда деться цветам с луга, на который вышло стадо коров? Пусть умрут в неведении. Пусть до конца наслаждаются теплом и светом. Я умер, когда зубы раздавили мой пытающийся сжаться от страха бутон.

Рано утром меня разбудила Настя и сказала, что заходил Василий уже одетый и попросил, чтобы мы вставали. Убедившись, что я проснулся, она выскользнула из-под одеяла и стала быстро одеваться. Я тоже встал и начал натягивать свою армейскую форму. Совершенно не думая, одевшись, я взял сумки и вышел в комнату Василия. На столе был накрыт завтрак, а самого Василия видно не было. Настя тоже спешила за мной, неся свернутые покрывала. Спустившись, мы увидели Василия, занимающегося погрузкой в свой автомобиль.

- С добрым. - Сказал я, бросив сумки в багажник, пожимая его протянутую руку. - А где твои новобранцы? Он отмахнулся и сказал: