Осознание. Медитации, притчи, озарения

Духовность означает пробуждение. Большинство людей, сами того не осознавая, проводят жизнь во сне. Рождаются во сне, живут во сне, женятся во сне, заводят детей во сне и умирают во сне, ни разу не пробудившись. Таким людям недоступна красота и очарование удивительного явления, которое мы называем человеческой жизнью. Вы, наверное, обращали внимание, что все мистики, будь то католики, христиане в целом, не христиане, вне зависимости от теологии, вне зависимости от религии, сходятся в одном: все в мире правильно, все так, как должно быть. Кажется, что везде хаос, а на самом деле все хорошо и правильно. Странный парадокс, конечно. К огромному сожалению, абсолютное большинство людей никогда не осознают и не прочувствуют, что все хорошо, потому что они спят. Спят и видят кошмарные сны.

В прошлом году я был в Испании и услышал по телевизору такой анекдот. Отец стучится в комнату к сыну:

– Хайме! Пора вставать!

– Ну пап, я не хочу, – отвечает Хайме.

– Вставай, в школу пора.

– Я не хочу в школу.

– Почему? – спрашивает отец.

– По трем причинам. Во-первых, там скучно. Во-вторых, меня ребята дразнят. В-третьих, я терпеть не могу школу.

– Тогда я тебе приведу три причины, по которым ты должен идти в школу, – возражает отец. – Во-первых, это твоя обязанность. Во-вторых, тебе сорок пять лет. В-третьих, ты директор школы.

Понимаете, да? Просыпайтесь, просыпайтесь скорее! Вы уже слишком взрослые, чтобы продолжать спать. Просыпайтесь! Хватить играть в игрушки.

Люди будут вам рассказывать, как они мечтают перерасти детсадовский возраст, но не верьте им. Не верьте! Все, чего они на самом деле хотят, – это починить свои сломанные игрушки: «Верните мне жену. Верните работу. Верните мои деньги. Верните мою репутацию, мой успех». Понимаете, да? Они хотят починить сломанные игрушки или получить новые взамен старых. Вот и всё. Самые лучшие, самые искушенные психологи подтвердят вам это: люди не хотят исцеления. Они хотят облегчения своих страданий. Потому что настоящее исцеление – это на самом деле очень больно.

Просыпаться, знаете ли, тоже не очень-то приятно. Вы спите себе в уютной мягкой кроватке, и тут вас начинают будить. Очень раздражает, правда? Вот почему мудрые гуру никогда не пытаются никого будить. Я тоже постараюсь быть мудрым и обещаю не тормошить вас, если вы спите. Вообще-то это не мое дело, хотя я и восклицаю иногда: «Просыпайтесь!» Я просто делаю то, что нужно, танцую свой танец жизни. Сумеете этим воспользоваться – отлично; не сумеете – очень жаль! Как говорят арабы, «дождь везде одинаков, но в степях под дождем вырастают сорняки, а в садах – цветы».

❦

Помогу ли я вам на этом семинаре?

Думаете, я буду вам тут помогать? Нет! О нет, нет, нет, нет, нет! Даже не надейтесь, что я стану вам помогать! И травмировать я тут никого не буду. Если вас травмировали, вы сделали это сами; если вам помогли, вы тоже сделали это сами. Это так! Думаете, вам кто-то помогает? Да нет же, никто не может вам помочь! Думаете, люди вас поддерживают? Не поддерживают.

Вел я как-то занятия в психотерапевтической группе, и была там одна женщина. Она была монахиней. И вот она поделилась со мной такой проблемой:

– Я не чувствую поддержки своей настоятельницы.

– Что вы имеете в виду? – уточнил я.

– Понимаете, моя настоятельница, епархиальная настоятельница, никогда не приезжает проведать новых послушниц, которыми я занимаюсь. Никогда. За все время моей работы она не сказала мне ни слова поддержки.

– Давайте сыграем в небольшую ролевую игру, – предложил я. – Представьте себе, что я знаком с вашей настоятельницей. Даже так: представьте себе, что я точно знаю, что она о вас думает. И я говорю вам (играя роль настоятельницы): «Знаете, Мэри, почему я никогда к вам не приезжаю? Потому что именно в вашем монастыре никогда не бывает проблем с новыми послушницами. Я точно знаю, что если ответственность на вас – значит, все будет в полном порядке». Как вы теперь себя чувствуете?

– Я чувствую себя отлично, – ответила монахиня.

– Хорошо. Можно вас попросить на несколько минут выйти из комнаты? Это часть упражнения.

Когда она вышла, я обратился к остальным участникам группы:

– Давайте представим, что я по-прежнему настоятельница. И я считаю, что Мэри – худшая наставница из всех, которые когда-либо занимались с новыми послушницами в этой епархии. И не езжу в ее монастырь по той простой причине, что смотреть на творящееся там – невозможно. Это ужасно! Но если я ей скажу правду, то пострадают в первую очередь сами послушницы. Через год-два ее все равно заменят, мы уже готовим одну сестру на эту должность. А пока я решил приукрасить действительность и сказать ей то, что сказал, чтобы она хоть как-то продолжала делать свою работу. Как вы считаете, правильно я поступил?

Все в группе согласились, что в сложившихся обстоятельствах это действительно единственно правильное решение. Тогда я пригласил Мэри обратно в группу и спросил, по-прежнему ли она хорошо себя чувствует.

– Конечно, – ответила она.