Осознание. Пятый пояс

Подбородок у неё дрожал, над верхней губой повисли крошечные бисеринки пота, глаза под плотно зажмуренными веками яростно вращались. Тана явно не ожидала, что всё так выйдет. А чего она ожидала, когда полезла осматривать меня? Чего ей не лежалось, не лечилось? Дура тупая, хотя самый тупой здесь я.

Как там сказал Седой? Причиняю добро? Тупица.

Добавил в Указ третий цвет. Не стоит рисковать. Я и так уже вляпался со своей добротой. Подлечил? Помог парню с любимой? Как бы тут всех не пришлось либо убивать, либо делать своими молчаливыми слугами.

Нужно постараться обойтись малой кровью.

— Успокой этого влюблённого. Живо, либо мне придётся убить и тебя, и его, и всех, кто здесь стоит.

Сообразив, что требую то, что сам же запретил, забрал дух из части своих символов, немного повозился, подбирая дух к Указу союза Трёх Сестёр, а едва справился, как забрал из него всё, наконец, освободив Тану от давления его Верности.

Тана тут же широко распахнула голубые глаза, в которых плескался ужас. Выдохнула:

— В-всё хор-рошо, Гр-равен. Ч-чуть-чуть больно, ог-гонь сопротивляется, е-его, ок-казывается, м-много во мне. Нужно п-потерпеть, н-не м-мешай.

— Да ладно? Что это за лечение такое, что ты от боли слова выговорить не можешь? Я не хочу, чтобы тебе было так больно, ты бы себя сейчас видела — белая, словно молоко, а взгляд такой, что хочется тебя схватить и бежать прочь.

— Г-гравен, н-не мешай. Не мешай, п-прошу тебя.

— Старший.

Гравен ухватил меня за рукав, и в этот миг Тана выдохнула:

— Ты же хочешь… — замолчав, продолжила уже мыслью. — Ты же хочешь, чтобы моё лицо стало прежним? Я этого хочу, а ты? Может, тебе я нужна со шрамами? Чтобы больше никто другой даже не взглянул на меня? Так ты меня любишь?

— Ох, Тана, — вдохнул Гравен. — Какая же ты…

Но отпустил рукав моего халата и сделал шаг назад.

Нас, наконец, оставили в покое.

— Молодец, — похвалил я её и тут же отдал новый приказ: — А теперь молчи.

Тана сглотнула, закрыла глаза и застыла. Чуть помедлив, я вновь использовал духовный взгляд лекаря и снова провалился в её тело. Тяжело вздохнув, отправился в полёт к голове, к лицу и тому, зачем я, вообще, ввязался во всё это и так крупно влип.

Раны Таны… Не очень впечатляли. Нет, думаю, получи я подобную рану, подобное отравление огнём в той схватке, после которой так невзлюбил тех, кого коснулся огонь, то думаю, я бы там на склоне горы и умер, не успев даже услышать вопроса от Пратия.

Но здесь и сейчас… Не впечатляли.

Да, Тане не хватало сил, чтобы защититься от удара и чужой стихии, Духовная Защита подвела, да ей не хватало таланта и понимания стихии, чтобы справиться с чужой стихией уже внутри себя. Возможно, сказалось и то, что техника могла быть составной, но…

Не впечатляло.

Я выпустил несколько змеев воды, которые с большим удовольствием сожрали весь огонь, что вспыхивал в меридианах и узлах, прятался в тумане ран. После этого они рванули дальше, вцепились в плывущую по телу синюю пыль. Похоже, Гравен, не будь дураком, к лечебным зельям добавил что-то вроде Стихиального, чтобы ослабить огонь, но силы зелью не хватило, а теперь бесполезную штуку с удовольствием пожирали мои змеи, не давая ей подпитывать огонь.

Вздохнув уже в который раз я занялся тем, чем и должен заниматься добрый, туповатый и наивный дарсов лекарь, который на ровном месте нашёл себе проблем. Я начал лечить, причём стараясь не совсем терять связь с телом и прислушиваться к тому, что происходит там, где я держу руки на запястьях Таны, а рядом сопит переживающий Гравен.

И получилось вполне неплохо. Я даже слышал обрывки разговоров Властелинов, Седого и прочих. Тана молчала, что тоже было хорошо, но я не забывал, что, вообще-то, будет время и после окончания лечения и думать об этом будущем нужно уже сейчас.

Осторожно попробовал сам, той крохотной частью, что оставалась снаружи, не сжимая лечебные техники, толкнул мысль Тане:

— У союза Трёх Сестёр есть мастер Указов?

Через миг, не дожидаясь наказания, а может, подталкиваемая Верностью, Тана ответила:

— Да, старший.

— Он здесь?

— Нет, старший, он спрятан в месте, о котором знают только главы Илимия и Плавит.

— А когда всё закончится, как быстро он заметит, что у тебя появился чужой Указ?