Осознание. Пятый пояс

Выплеснул давление силы, вложив и то, чему научился в мире огня кристалла Повелителя Стихии — духовный удар.

Я задержал, ошеломил, сбил врагов всего на миг, но мне большего и не было нужно. Этого мига им и не хватило, чтобы убраться с моего пути.

Мой летающий меч стремительно клюнул к мостовой, чуть довернул, а затем его огромное лезвие вонзилось точно в живот левого телохранителя.

Его пробило насквозь, снесло с ног, оторвало от брусчатки, нанизало до самого Барьера Прибоя, который окутывал меня, я ещё успел увидеть его глаза, а затем меня догнали Сути Стихии.

Глава 8

В себя я пришёл от боли. Болело всё, но сильнее всего лицо, руки и задница.

Мгновение я пытался сообразить, что со мной и как так вышло, а затем вдруг вспышкой пришли воспоминания и осознание того, что сейчас совсем не время разлёживаться.

Я раскрыл глаза, рывком сел, тут же охнув от новой боли — едва раскрытые глаза обожгло, словно мне в них брызнуло ядом какого-нибудь не самого слабого Зверя.

Судорожно втянул в себя воздух, делая первый вдох и тут же закашлялся от новой порции боли, с трудом пропихивая воздух сквозь саднящее горло.

Тело и разум действовали сами, толкнув из средоточий духовную силу и стихию в Духовную Защиту. Сразу же боль в груди, глазах и горле стала меньше, а я хоть начал дышать и хоть что-то начал видеть.

Пока, правда, лишь пыль и какую-то муть.

Через вдох, насладившись пусть и пыльным, но всё же воздухом, несколько раз моргнув, я сообразил — это не муть, а мельтешение, подобное тому, что я вижу каждый раз, используя Круговорот. Вокруг меня всё до предела наполнено силой и стихией.

Неудивительно, учитывая, что именно меня догнало. Несколько техник Сути Стихии от Властелинов Духа. Хорошо, Седой не ударил. Боюсь, его ледяной птицы или что бы он там ко мне ни отправил, я бы точно не пережил.

Барьера Прибоя, сильнейшей моей защитной техники, которую, вообще-то, должно удерживать одиннадцать человек, как не бывало. Но я жив, а значит, главное он выполнил — спас меня.

Меча не видно и его очень жаль, но убрать его в кольцо я просто не успевал, уж слишком быстро летел, да и слишком много взвалил на себя в конце, осилить ещё и это я бы не сумел всё равно.

Но всё это мелочи, всё это неважно.

Важно сейчас совсем другое.

Враги. Где они?

Того, кого я нанизал на летающий меч, можно забыть. Даже Предводители Воинов не выживают, когда их разрубают надвое.

Где остальные двое?

Я моргнул, обращаясь к своему таланту Указов и первое, что увидел — это летящую ко мне жирную, горящую злым алым печать.

Успел толкнуть навстречу ей свою в последний момент, остановив буквально в шаге от себя. Если прошлый раз, оглядываясь на смертельную опасность, между мной и Сутями Стихий было расстояние Пронзателя, вытянутого в руке, то здесь я почти мог дотянуться голой рукой до чужого Указа. Ещё немного и я правда смогу его коснуться пальцами, если, конечно, поддамся такому глупому желанию умереть.

Я тряхнул головой, словно пытаясь вытрясти из этой гудящей и пустой тыквы те глупости, что она сама считала за мысли.

Прийти в себя мне помогла и злая, свистящая мыслеречь, ворвавшаяся в мою голову:

— Кто ты такой? Откуда ты, сектантский выкормыш, выполз?

Сердце пропустило удар, прежде чем до меня дошло, что это не более чем оскорбление. Никто и тем более не этот мерзавец из Ян не знает о моём прошлом в секте старшего Тизиора и моём с ним сотрудничестве.

— Сдохни! Сдохни! Чем тебя опоили эти суки Сёстры, что ты никак не сдохнешь⁈

Чужая печать стала ярче и приблизилась на пару пальцев, заставляя меня шевелиться.

Как бы Седой ни нахваливал меня, рассказывая о важности таланта, в одном он точно прав — сила есть сила, Возвышение есть Возвышение, в этом мне с этим мерзавцем не тягаться.

Я до сих пор не вижу его сквозь эту пыль стихий и муть духовной силы, значит, над ним нет печатей. Ну да я и не рассчитывал на такое глупое везение.

Стиснув зубы, взгромоздился на ноги, преодолевая тяжесть на плечах и боль. Это лишь кажется, что хребет трещит, это не настоящая тяжесть, это лишь давление чужого Указа. Вот боль это уже хуже.

Встать удалось, значит, не так уж я и ранен, а кости целы. Времени осматривать себя, лечить и прочее не было. Крови под ногами не по щиколотку? Значит, раны не смертельны, время ещё есть.

Боль? Что такое боль для того, кто тренировался у Столба Боли и раз за разом нарушал свои собственные Указы?

Рука коснулась пояса привычным жестом. Пусто, пусто, пусто, осколки стекла, снова осколки.

Я вспомнил о восприятии Предводителя одновременно с тем, как нащупал целый фиал. То, что нужно. Опрокинул в себя лечебное зелье. Хорошее, из запасов погибшего Браута. Оно потекло в желудок огненной, но приятной волной, сразу проясняя зрение, пусть и добавляя немного боли.