Осознанное сновидение

Фрейд полагал, что природа событии, происходящих во сне, символична и выражает бессознательные мотивы. Эта точка зрения верна в одних ситуациях и совершенно неправильна в других. Многие интерпретаторы сновидений считают, что каждый элемент каждого сна равным образом подходит для символического трактования и, таким образом, «все сны равны». Такой подход можно понять, поскольку тем, кто о представленном на их суд сне не скажет ничего, кроме «ваш сон – полная бессмыслица» или «ваш сон не очень интересен», вряд ли удастся надолго сохранить свою работу. Услышав такой ответ, человек, скорее всего, уйдет и станет искать кого-то другого, способного дать более «реальное» объяснение его сну. Понятно, что человек, желающий истолковать свой сон, считает, что он имеет хотя бы частичное значение.

В случае психотерапевта и его клиента, подходящее объяснение сна должно быть психологическим. Тем не менее предположение о том, что каждый сон имеет важное психологическое толкование, еще требует строгой проверки. Считать все сны одинаково информативными равносильно вере в то, что каждая сказанная вами фраза одинаково интересна, связна и важна!

Существует и другой – «экзистенциальный» – взгляд на сновидения. Он предлагает рассматривать их как жизненные переживания, составленные из воображаемых взаимосвязей элементов, которые могут быть символическими, буквальными или чем-то средним. Полет, например, может служить символическим выражением многих бессознательных желаний, таких, как стремление преодолеть все ограничения, или, по предположению Фрейда, стремление реализоваться в сексуальной активности. В другом случае полет может стать просто удобным способом передвижения сновидца.

Рассудительно взглянув на вещи, мы станем мудрее, если поймем, что символическая значимость событий, происходящих во сне, имеет эмпирический, а не аксиоматический характер. Сны даются нам для экспериментов, а не для заключений. Можно предположить, что интерпретация уместна тогда, когда сновидец уверен, что она необходима, и эта уверенность подтверждена соответствующими обстоятельствами.

Действительно, конкретный сон иногда можно истолковать в символических терминах, однако важно понимать, что интерпретацию не стоит ставить на первое место. Если сны содержат важные послания, как предполагает изречение «Неинтерпретированный сон подобен нераспечатанному письму», то почему же мы отбрасываем многие из них? Ведь именно так мы поступаем, когда забываем сновидения (а забываем мы большую их часть). Теория «писем самому себе» попадет в еще более затруднительное положение, когда мы вспомним о происхождении снов у млекопитающих. Взгляните на домашнего пса. В своей жизни Бобик увидел десятки тысяч снов. Как вы думаете, сколько из них он интерпретировал? Ни одного! А хозяева? По крайней мере, несколько. Но человек – единственное млекопитающее, обладающее способностью символической речи. Какой же цели служат сновидения тысячам сновидцев, не являющихся людьми? А если они были полностью бесполезны для наших предков, то зачем вообще возникли?

Ответ очевиден: в функциях сна должно быть нечто большее, чем просто «разговор с самим собой». Более того, эти функции должны исправно выполняться, не требуя вспоминания снов, а тем более их интерпретации. На самом деле, есть очень веская причина, но которой вспоминание снов бесполезно для всех, не наделенных речью видов, включая и наших предков. Подумайте, каким образом нам удается отличить воспоминания о сне от реально произошедших событий? Этой способности мы научились благодаря языку. Вспомним теорию Пиаже об эволюции детского восприятия сновидений. В детстве, вспоминая наши первые сны, мы считали их «реальностью», как и все остальное. После неоднократных попыток родителей объяснить, что некоторые наши переживания являются «всего лишь сном», мы научились различать внутренние события во сне от внешних физических. Но смогли бы мы разделить две реальности без посторонней помощи?

Животные не могут рассказать друг другу, чем сновидения отличаются от действительности. Представьте себе, что по одну сторону от высокой изгороди живет кот, по другую – злой пес. Предположим, коту приснился сон, что свирепый пес умер, и вместо него за изгородью поселилось семейство мышей. Что бы случилось, если бы по пробуждении кот помнил свой сон? Не понимая, что это было лишь сновидение, движимый голодом, он перепрыгнул бы через ограду в поисках пищи. И тут же сам превратился бы в пишу для пса!