Ост-Индский вояж (СИ)

По прошествии второго месяца судно уже выглядело вполне сносно. Шли работы по настилу палубы, устанавливались детали румпеля, само перо руля укреплялось особенно тщательно, и Герасим тут был незаменим. Устанавливались пробныечасти мачт в гнезда в киле, для чего сильно укрепили его дополнительными брусьями. Трудно укладывали бимсы[2], слегка изогнутые для лучшего стока воды за борт. Один пассажир несколько дней долбил каменную глыбу для якоря. Ведь другого ничего не могли здесь добыть. Эту глыбу с трудом могли поднять четверо самых сильных мужчин. Для него плели специальный канат. И всё же работы затягивались. Ведь кроме спуска на воду необходимо установить две мачты, оснастить их реями и парусами, обтянуть такелаж, укрепить мачты вантами[3], штагами[4] и продумать, как поднимать паруса и опускать, не имея блоков. Несколько удалось выстругать и отладить вручную, но всего сделать никто не пытался.

— Что тут иногда делают наши враги матросы? — спрашивал Данил, поглядывая на троих матросов, внимательно наблюдавших издали за работами.

— Наверное, мечтают сами попасть на борт, — усмехался Сафрон. — Интересно, что у них там происходит?

— Кто ж об этом может сказать! Мы с ними не общаемся. Слава Богу, что и они нам не досаждают, дают работать.

— И это меня настораживает, — признался Сафрон. — Они явно что-то замыслили. Лишь бы не напали, тем более неожиданно. А мы уже потеряли осторожность, и почти не сторожим людей и стройку. Надо бы проследить и усилить.

— Хуже всего эта неизвестность, Сафрон! Хоть самому в разведку иди, да не хотелось бы пропасть, как наш Акимка. Что с ним могло случиться? Если его матросы убили, то я готов всех их перестрелять перед уходом в море.

— Согласен, но тут надо быть поосторожнее. Нет смысла сейчас заводить склоку. Будем терпеливыми.

— Мне никак не верится, что судно может быть готово через месяц. Ещё на воду не спустили, а и потом уйма работ по оснастке.

— А ещё надо опробовать на ходу, — напомнил Сафрон. — Так просто никто не будет рисковать без опробования. И капитан о том же говорил.

— Так что и не мечтай о скором выходе в море. Вроде бы и недалеко, а в сущности четыре месяца мы будем работать. Осталось чуть меньше двух. А с каждой неделей приближается дождливый сезон. Правда, тогда ветры будут к нам более благосклонны. Вспомни, сколько трудностей нам было с противными ветрами, когда шли сюда. И времени уйма потрачено.

— Тогда и спешить нет надобности, — заметил Сафрон. — Лучше потратить немного больше, зато надёжнее будешь себя чувствовать на борту.

Неожиданно из враждебного лагеря матросов перебежал матрос и умолял принять его.

— Там меня истязают, ребята! Только и делают, что заставляют самую трудную работу делать, да ещё избивают и грозят убить.

— Что так? — спросил Сафрон, пристально глядя в бегающие глаза матроса.

— Мне припоминают мою попытку присоединиться к вам ещё во время первого бунта матросов. Теперь постоянно напоминают об этом тумаками и работой.

— Как тебя звать? — спросил Сафрон и посмотрел на товарищей, ища одобрения своим действиям.

— Джоном кличут, сэр!

— Я тебе не сэр, а простой матрос, как и ты, — почему-то озлился Сафрон, и махнул рукой, разрешая остаться и сдать оружие. — Оно тебе здесь не пригодится. Кстати, ты ничего не можешь сказать о пропавшем нашем товарище?

— Кто такой? — спросил Джон, выпучив глаза.

— Так знаешь или нет? — опять озлился Сафрон.

— Ничего не знаю. Даже разговора такого у нас там не было. А когда он пропал у вас?

— Ладно. Не твоего ума дело. Иди, работай. Капитан даст тебе задание. И не вздумай шутить или отлынивать. Прибью лично сам!

— Спасибо, Сафониус! Не изволь сомневаться. Я же с благодарностью к вам.

И все же Сафрона глодали сомнения в отношении этого матроса. Как-то не очень верилось в его честное повествование. Но он принял его, пусть так и будет. Обязательно что-то всплывёт, если что не так. Однако Джон работал на совесть и ни в чем предосудительном не замечался. Сафрон перестал им интересоваться.

Наконец подошло время спуска судна на воду. Долго всё это обсуждалось с капитаном, и по его требованию всем, и женщинам в том числе, было приказано помогать в этом важном и трудном деле. Канал был уже прорыт, но он быстро и непрерывно заносился песком. Перед самым спуском пять человек окончательно углубляли его, готовясь к главному делу.

Люди вооружились длинными шестами и канатами, вошли в воду по грудь, и по команде стали тащить, выбив подпорки. Судно не двинулось с места. Лишь покачивалось и скрипело всеми сочленениями, словно готово рассыпаться.

— Капитан, всех надо заставить тянуть, — говорил Сафрон, сильно волнуясь. — Пусть всё бросят и помогают. Это ведь лишние пять человек! Быстрее, пока канал не замыло!

С большим трудом удалось сдвинуть судно с места, и с каждым дюймом оно всё легче подавалось к воде. Наконец пошло свободнее и после больших усилий, закачалось на волне, набегавшей с океана через залив.