Остались одни. Единственный вид людей на земле

Если взглянуть на “современные” культуры, то сразу становится видна разница между ними и теми, что были прежде. “Наши” культуры гораздо разнообразнее, срок их жизни существенно короче, чем у культур среднего палеолита и уж тем более чем у культур нижнего палеолита с их скудными вариациями – кто-то их окрестил “два миллиона лет скуки”. Разнообразие современных культур наверняка объясняется множеством причин. Одна из них – широчайший ареал современного человечества и, соответственно, разнообразие условий жизни, к которым мы адаптировались. Но даже в пределах одного региона – возьмем, к примеру, верхнепалеолитических европейцев – культурное разнообразие было высоким, и культуры сменяли друг друга через каждые несколько тысячелетий, хотя все это время условия в Европе оставались сравнительно холодными (пусть и с заметными флуктуациями). Антропологи Роберт Бойд и Питер Ричерсон считают, что самое главное свойство Homo sapiens – способность к имитации и обучению друг у друга, присущая нам с раннего детства. И то, что выучивается в диалоге со сверстниками, потом проверяется и репетируется в широком кругу, человеческие общества оказываются для этого наилучшим плацдармом: чем выше плотность социальных контактов и чем они шире, тем лучше для человека и общества. По мнению Бойда и Ричерсона, в условиях резкой смены климата и окружающей обстановки, когда люди то и дело оказывались в бедственном положении (а я бы добавил, когда люди небольшими группками осваивали незнакомые ландшафты), одиночкам не было места, они бы не осилили изобретать раз за разом новые способы выживания и уж точно не смогли бы выработать никаких эволюционных адаптаций – просто не успели бы.

Интересно, что в меняющихся условиях для человека наилучшим выбором в среднем будет имитация поведения окружающих, а не индивидуальные изобретения. Пусть кто-нибудь изобретет решение трудной задачи, и тогда для всех остальных самой выгодной стратегией успеха будет скопировать его изобретение. Более того, если все скопируют удачное новшество, увеличивается вероятность, что кто-то скопирует не совсем точно, по чистому везению улучшив его. Если отдельные изобретения редки, то прогресс будет медленным, примерно как в течение тех скучных нижнепалеолитических двух миллионов лет. Но если “изобретателей” прибавляется, то весь процесс культурных адаптаций идет быстрее по сравнению с темпами индивидуальных изобретений и тем более по сравнению с темпами адаптаций биологических. Поэтому в популяциях, где практикуется имитирование и взаимоконтроль соплеменников (особенно сверстников), возможность адаптации во много раз выше, чем у гения-одиночки, чьи идеи и изобретения могут никогда не выйти за стены родной пещеры или внезапно исчезнуть со смертью носителя. И потому Бойд и Ричерсон говорили, что как раз для этого эволюция и взялась развивать социальное обучение. Естественный отбор способствовал тем, кто, вместо того чтобы начинать каждый раз что-то изобретать (рискованная и в целом малоэффективная стратегия), старался скоординироваться с поведением большинства.

Особенно эволюция помогала тем, кто копировал поведение высокостатусных или преуспевающих особей в группе, и мы можем видеть, как это приводит к появлению символической самоидентификации группы, к росту мимолетных причудливых традиций и моды, полезных или бессмысленных. Термин “стиль” используют равно и археологи при описании артефактов прошлых эпох, и сегодняшние профессиональные кутюрье; с его помощью объясняется целый ряд загадочных вариаций артефактов верхнего палеолита, появлявшихся на короткое время и затем исчезавших. Бойд и Ричерсон обсуждают вопрос, как сегодняшние общества охотников-собирателей смогли освоить столь великое разнообразие местообитаний. Если взять популяции охотников-собирателей дождевых лесов от Бразилии до Новой Гвинеи, то выясняется, что они ни в чем не похожи друг на друга: и их структурное деление, и языки, совершенно непонятные соседям, и традиции, и символика групповой самоидентификации – все разное. За счет культурных различий, построенных на способности имитировать поведение друг друга, разные группы получают возможность использовать разные ресурсы той или иной местности, примерно так же, как делят между собой пространство ресурсов разные виды.