Осталось придумать название

Самолет летит. Там сейчас почти все пассажиры мирно спят. А один молодой человек не может уснуть, он летит к любимой. Не видел ее больше года, он – моряк. А сейчас их танкер встал на ремонт в одной из больших корейских верфей, и часть команды распущена. Как же у него тоже путаются мысли. Он и волнуется, что она его совсем забыла, и радуется, что сделает сюрприз. Лететь еще часов восемь, потом пересадка и снова долгий перелет. Я даже знать не хочу, куда именно ему лететь, но чувствую, как сильно у него затекают ноги при одной мысли, сколько еще лететь. Только чтобы отвлечься, он уже в третий раз посмотрел все фотки и немного пофантазировал, вспоминал прошлый их совместный отпуск, который они провели вместе в горах. В уютной деревянной хижине с огромными оленьими рогами над камином. Какая же банальщина, тогда подумали они. Далеки от охоты, и им не понять ценность данного трофея. А вот кровать была вполне уютной, очень большой и мягкой. Свежее белье и мансардное окно прямо в крыше над изголовьем позволяло насладиться прекрасным видом облаков и заснеженных вершин соседних гор-исполинов, не вставая с кровати. А дальше все его воспоминания налетают одно на другое, сталкиваются, и порой невозможно отличить, разные это воспоминания или один прекрасный день, из тех, что никогда не хочется, чтобы заканчивались.

Как хорошо, что я взял кофту, это та, что купил на прошлой неделе, думал, она мне реально сегодня будет нужна, но не хотел надевать ее просто так. Почему же она не пришла…

4. Пыльный омут

Это было давно, тогда, в прошлом – если Ты все еще воспринимаешь время линейно. Он только пришел на работу. Плюхнулся на стул, который жалобно скрипнул под его натиском, но устоял. Покосившиеся колесики очень осложняли подсаживание за стол, но нового стула тут ему точно не видать. Лишь одно упоминание при директоре о необходимости вложения в отдел денежных средств ввергали последнего в плохо объяснимое состояние, граничащее между сильнейшей нервозностью и апатией. Сразу появлялись неотложные дела или телефонные звонки, и нужно было подойти к нему с этим вопросом позже, еще позже. Подкатившись наконец к монитору, он долго думал, нужно ли включать компьютер, чтобы рабочий день начал обратный отсчет. Оказалось, что совсем необязательно его включать – большая и круглая кнопка на пошарканном системном блоке, стоявшем на полу, никак не влияла на начало работы. День начался, и отщипнулся даже совсем небольшой его кусочек. Он прилег на стол, подложив под голову скрещенные руки и небольшую стопку бумаг, которую просто поленился убрать. Но не спал, это был лишь способ быть в себе и не видеть окружающий его мир, чтобы не мыслить о чем то, что творится снаружи. Осталось семь с половиной часов.

Бывало у тебя так, что, когда очень ждешь, время начинает тянуться медленней? Конечно, бывало, такое со всеми случалось. Словно желе, неохотно стекающее между пальцев, скользкое и противное, но как только ты начинаешь думать о том, что было бы очень круто, чтобы оно быстрей стекло уже наконец, желе замирает и словно никуда не собиралось стекать, тем самым причиняя еще больший дискомфорт. А что, если не время медленно стекает по захватившей тебя своими цепкими лапами реальности, а просто мысли в такие моменты особенно быстры, ибо их не притормаживает желание продлить тот и иной момент. Мысли мчатся с удивительной скоростью, сквозь тебя, поперек и вдоль тебя. Пронзают тебя и наматываются друг на друга, словно пленка в старом магнитофоне, не успевающая так быстро наматываться на бобину. Они собираются в комок и давят. И ты не можешь их уловить и сфокусироваться, однако понимаешь: одна, другая, третья – да сколько можно-то уже?! Как медленно тянется время, я уже столько всего успел передумать за столь короткий момент, и сколько же еще придется подумать, чтобы все прошло уже наконец. В тот день он подумал, что нужно лишь не впускать в свою голову внешний мир, тогда и те дикие необузданные мысли не появятся и не будут проноситься в нем, пытаясь захватить его в свой водоворот и не давая сосредоточиться. Не получилось.