Останемся на дне (СИ)

— Я не уйду, — Фоули накрывает ладонями дрожащие пальцы Клэя и притягивает его к себе. Обнимает порывисто-жадно, нежно, виновато. Как в последний раз.

И пускай этой ночью у них не будет горячего секса, Джастин не станет жаловаться. Потому что ему нужно просто почувствовать кого-то рядом. Кого-то, кому не наплевать. Кого-то, кто в нём нуждается. Фоули боится только одного — Клэй нуждается в нём больше, чем он в нём.

*

— Ты куда? — Клэй тянется к тумбочке за телефоном, сонно протирая глаза. — Ещё даже шести нет, поваляйся со мной.

В окно тоненькими нитями пробивается солнечный свет, и Дженсен не может взгляда отвести от Джастина. Видит его будто в первый раз — сонный, полуголый, взлохмаченный. Безуспешно пытается натянуть джинсы, краем глаза поглядывая на часы. Спиной чувствует, что за ним пристально наблюдают, но не поворачивается. Боится расстаться не спеша?

— Я не уверен, что тебе это нужно, — Джастин сконфуженно поднимает глаза, приблизившись на несколько шагов ближе. В этот раз ужасно не хочется оставлять Клэя одного. — К тому же в любой момент может войти твой отец.

— Я запер дверь, не переживай, — Клэй цепляется расплывчатым взглядом за дверь, поднимаясь с кровати. Ступает словно по раскалённому углю, с каждым шагом всё ближе к пропасти. — Родители в курсе, что ты приходишь, я рассказал им про тебя.

— Что именно? — короткий вопрос ржавым лезвием по горлу полосует, и Клэй замечает в серых глазах страх. — Типа я твой парень и всё такое?

— Нет, я просто сказал, что ты мне нравишься.

Вот так просто: «Ты мне нравишься». Нужно сказать что-то в ответ, но у Джастина в горле пересохло и сердце в груди замерло.

— У меня сейчас должна быть пробежка, поэтому мне нужно идти, — Фоули хочется сбежать, скрыться от Клэя где-то на краю света, чтобы не смотрел своими больными глазами, чтобы не тянул за собой в гибельное болото, чтобы не привязывал к себе.

— Ты больше не придёшь? — Клэй режет по спине сдавленно-тихим шёпотом, и Джастин отчётливо слышит в его голове слёзы. — Лето закончилось, Джастин.

— Может, в следующий раз впустишь меня через дверь? — на губах проскальзывает слабая улыбка, и у Клэя в груди багряно-красным вспыхивает надежда.

— Только не сбегай от меня.

Джастин ничего не отвечает, только в губы целует сладко.

========== Часть 4 ==========

Клэй хотел бы с лёгкостью забыть, но не получается.

Он помнит всё до последней секунды — держит у себя в голову одну картинку, непрерывно мерцающую кроваво-красным, и каждую ночь просыпается от кошмаров.

Клэй помнит толстую иглу, засевшую в его вене.

Помнит, как дрожащими руками вытаскивал шприц.

Помнит, как со всей дури лупил его горящими ладонями по лицу.

Помнит, как лихорадочно тряс за плечи, пытаясь его перевернуть.

Помнит, как спас его.

Дженсен каждое утро встаёт с мыслью, что нужно двигаться дальше. Потому что всё вроде бы прошло, угрозы больше нет, страхи улеглись под толщей боли, и он по-прежнему засыпает на соседней кровати, как младенец.

Но Клэй не может забыть, потому что всё ещё находит в комнате спрятанные шприцы — за шкафом, под кроватью, в стопках футболок. Потому что он постоянно молчит — смотрит недоверчиво и стреляет напряжённо-тусклой улыбкой, в которой ни грамма понимания и целый океан подозрения. Будто Дженсен насильно держит его в своей комнате, привязав к кровати. Будто Дженсен заставляет себя любить, как брата и быть частью семьи. Нет, ему всего лишь нужно доверие. Но Фоули без ножа режет, потому что новая доза не помогает, потому что натянуто улыбаться становится крайне трудно. Дженсен больше не видит перед собой изгиб его губ — лишь острую иглу, которую подносят к виску.

Клэй мог бы умереть за него, если бы уберёг от неминуемой гибели.

— Ты мог умереть, — с того дня прошло уже целая неделя, а Дженсен впервые табун загнанных мыслей на волю выпускает. Кажется, словно вечность носил в груди черное проклятье, потому что это чувство трудно назвать любовью. Потому что боли намного больше. Потому что сердце разваливается кровавыми сгустками, и собрать его некому.

— Можно подумать, кому-то есть дело, — с его губ слетает нервный смешок, и у Клэя злость закипает в венах. Пламенем адским в глазах поднимается, будто насквозь сердитым взглядом прожжёт, даже шелухи не оставит.

— Ты ублюдок, Фоули, — Клэй подлетает к Джастину, как сумасшедший. Лязгающий голос, налитые диким возмущением глаза и задушенная в сердце потребность. — Ты просто эгоистичный ублюдок.

Джастин подступает на шаг ближе. Изучает осторожным взглядом его лицо, прислушивается к дыханию, вбирает по капле его эмоции. Измученный, злой, грустный. Эмоции Клэя не меняются ровно семь дней и шесть ночей.

— Прости, я просто… — Фоули виновато сжимает его плечо, опустив глаз. Чтобы не уходил глубоко в себя, блуждая серыми коридорами мыслей. Чтобы не искал объяснений там, где их никогда не было и не будет.

— Что просто? — крик отчаяния рвётся наружу, и Клэй дрожит. Замерзает от холода, от одиночества, от любви, которую не заслужил. — Забыл подумать о Джессике, о своей маме, обо мне?

— О тебе?