Останется память (СИ)

   - А что, барин? Ехали? Ехали! По городу кружили? Кружили! А мне лошаденку кормить. Она ж есть хотить. Да и детки то ж.

   - Полтину.

   Извозчик тут же надбавил:

   - И полполтины сверьху.

   - Гривенник сверху.

   - Пятиалтынный, а? От сердца отрываю! Все есть хотють.

   - Ладно. Уговорил.

   Я полез в карман, достал горсть монет и отсчитал извозчику его шестьдесят пять копеек. Тот, довольный, ссыпал их в мешочек, который тут же подвесил обратно к поясу под тулуп, и оборотился напоследок ко мне:

   - Здоровьица вам, барин. И жене вашей, и детишкам. И прислуге с челядью... Н-но!Свистнул и умчал, только снег столбом закрутился.

   А мне предстояло начать воплощать в жизнь первый пункт предложенного мне плана.

   Дом, в котором жили Оболенский и Ростовцев, искать не пришлось - он был второй от угла. Но, подойдя к подъезду, я остановился. Решимость моя куда-то испарилась. Да и в самом деле: если прийти к Ростовцеву на квартиру, то много шансов наткнуться на того же Оболенского, который с ним очень дружен. Какую в таком случае мне выдумывать легенду? Как представляться? Ростовцев просто не захочет со мной разговаривать, если не будет уверен, что я из рядов заговорщиков. Войти в дом и подождать внизу? Не оберешься вопросов от военных и слуг. Торчать же на улице еще хуже - вопросы те же задавать будут, так еще и намерзнусь.

   Я чуть прогулялся по улице, постоял, не решаясь ни войти в дом, ни пойти прочь. Минута, другая, и я махнул бы на план рукой и отправился в какой-нибудь трактир отогреваться. Однако именно в этот момент из подъезда вышел сам Ростовцев. В такую удачу трудно было поверить. Посмотрев по сторонам, он скорым шагом направился прочь от меня, так что пришлось его догонять.

   Разумеется, догнал. Пристроился сзади, раза два вздохнул для успокоения и позвал:

   - Господин подпоручик! Яков Иванович!

   Ростовцев явственно вздрогнул, приостановился и обернулся. Он смерил меня взглядом и недоуменно сказал:

   - Ч-ч-ч-чем об-б-б-бязан?

   - Вы же сейчас от князя Оболенского? Он просил вас догнать и кое-что передать.

   - А вы, с-с-с-сударь, кто?

   - Мое имя вам вряд ли что-либо скажет. Я знаком с князем еще по Павловскому полку. Он вряд ли упоминал меня. Константин Шумов. Поручик в отставке, - я приподнял шапку и наклонил голову.

   Видимо, мой ответ удовлетворил Ростовцева. Он обмяк лицом и любезно улыбнулся.

   - С-с-с-слушаю.

   - Ведь вы же собрались сегодня к вечеру идти к цесаревичу Николаю?

   Ростовцев ухватил меня за рукав.

   - От-т-т-к-к...

   - Не ходите. Не выдавайте товарищей своих, - как можно проникновеннее сказал я.

   Ростовцев мучительно покраснел и забулькал горлом, пытаясь выдавить слова. Отдышался и всё же произнес их:

   - Евгений П-п-петрович с-с-са-ам п-просил меня. Мы п-п-писали в-в-вместе. Или об-б-бстоят-т-тельства пом-м-менялись?

   Врать не хотелось. Ведь Ростовцеву ничего не стоит вернуться и спросить самого Оболенского о новых обстоятельствах. Но если к Николаю Ростовцева послал сам князь, то что же это получается? Предательство в верхах? Или я чего-то не понимаю?

   - Не поменялись, - вынужденно сказал я. - Раз Евгений Петрович одобрил вашу инициативу, то пусть оно так и будет. Боюсь, вот только, ни к чему хорошему это не приведет.

   - Не м-м-мою. - Ростовцев криво улыбнулся. - К-к-князь настаивал. Г-г-говорил, что Н-н-н-николай ис-с-сп-п-пугается. Т-т-точно ис-с-сп-п-пугается.

   - Тогда успехов вам, господин подпоручик. Успехов.

   Недоумевающий Ростовцев козырнул и продолжил путь. А я остался, совершенно не представляя, что теперь делать. Выбранный план не оправдал себя в самом начале. Приниматься за второй пункт? Но никто решительно не мог бы сказать, когда выигрышную тактику идти от казармы к казарме, последовательно поднимая там войска, сменила тактика выжидания на площади.

   Может, зайти к Оболенскому на квартиру? Вначале поговорить с ним или даже с Рылеевым, узнать их мнение о демарше подпоручика? Потом неназойливо перейти к плану восстания. Так они и ответят, как же! Выгонят взашей, как люди чести - пинками, даже рук марать не станут. Тем более, у меня есть только признание Ростовцева, которое я ничем не могу подкрепить.

   Вот в этой задумчивости я и услышал, как ко мне обращается некий офицер в форме поручика Финляндского полка:

   - Сударь, я вижу, вы знакомы с Яковом Ивановичем? - он смотрел мне в глаза и лишь удивленно моргнул, когда я ответил:

   - Немного.

   - Каким же образом произошло ваше знакомство?

   Тут только я узнал офицера, заговорившего со мной. Князь Оболенский! Все идеи о разговорах с ним моментально вылетели из головы, и я лишь промямлил:

   - Образом! Разумеется! Обычным, стало быть. Как всегда. Да-с. Вот в таком разрезе.

   Оболенский изумился еще более:

   - Вы из любителей русской словесности?

   - Да! Конечно. Довелось как-то посещать кружок "Зеленая лампа" и слушать там многих известнейших поэтов. Вот только их имена запамятовал...

   - Я смотрю, интереснейший вы человек, - Оболенский сделал паузу, и я поспешил представиться:

   - Константин Владимирович. Поручик в отставке. Недавно из Москвы.

   - Оболенский Евгений Петрович. Князь

   - Очень рад знакомству. Очень! - непритворно возрадовался я.