Останется память

Тут до Кости дошло, что скорей всего этот господин и является тем, кто организовывал заговор против Александра. Иначе, к чему бы все эти вопросы? Костя помог заговорщикам, одновременно нейтрализовав конкурентов-террористов, могущих помешать Сергею Витальевичу сотоварищи прибрать власть к рукам. Костин вариант был явно предпочтительнее. Так что теперь оставалось ждать благодарности: либо почестей, либо нож под ребро.

Сергей Витальевич не задержал:

– Вы умный человек, который знает, что делать. Мы можем ввести вас в правительство. Скажем, на должность консультанта. Или министром без портфеля. Как вы на это смотрите? Вы же не будете отрицать, что именно благодаря вам мы пришли к существующему положению? Ведь это была ваша идея – воспользоваться случаем, чтобы низвергнуть царя. И, как ни странно, всё получилось. Да мы сомневались. Но мы делали. И вот результат. Брависсимо!

– Предложение заманчивое, – сухо сказал Костя, разом успокоившись, – с кондачка не решается. Вы понимаете…

– Подумайте, Константин Владимирович. Мы еще вернемся к этому разговору.

Сергей Витальевич улыбнулся, кивнул, прощаясь, и покинул Шумова.

И только теперь Костя начал обдумывать то, чего же он всё-таки добился в этом чужом для него мире.

***

– Люда, привет! Ничего, что я тебя сюда пригласил? Не телефонный разговор.

– Неожиданно, конечно… Но что с Костей? Есть какие-нибудь известия?

– С Костей проблемы.

– Да? Какие?! Серьезные?

– Не то, чтобы… – Паша тянет паузу. – Просто он влез в одно дело, в которое ему лезть не следовало.

– В какое?

– Вот Костя заинтересовался, и теперь его приходится искать.

– Ага. Понятно. Но где же он? Как ему помочь?

– Это возможно. Да. Есть условия, конечно. Нет, ничего особенного. Его не держат в плену, требуя выкуп. Но он уехал. Немного не по своей воле. Там ему вполне нормально. Может, и не так комфортно, как здесь…

– Условия какие?

– Набраться терпения и подождать, – Варламов улыбается.

– И это всё?! Ну, знаешь!

– Он обязательно вернется. Я буду держать тебя в курсе. Может, получится узнать, чем он конкретно занимается. Да, конечно получится. Если тебе интересно, я могу чуть ли не каждый день узнавать новости и тебе рассказывать.

Люда с сомнением глядит на Пашу и качает головой:

– Ну, если тебе не трудно…

– Какой труд?! Я всё равно с ними каждый день общаюсь. В разговоре много чего вызнать можно. Ну, а с тобой встретиться ничего не помешает. Так что?

– Ладно. Когда?

– Завтра?

– Пусть завтра. В это же время. О месте созвонимся еще. Ну, пока.

– Пока, Люда, – Варламов смотрит девушке в спину, пока она не поворачивает за угол кафе, куда он ее пригласил. И взгляд его странен.

***

Часть 3

1

Костя в который уже раз идет привычным маршрутом по Спасской улице. Огибает новый Спасо-Преображенский собор, по Пантелеймоновской доходит до Фонтанки, переходит на другой берег и идет по набережной Мойки. Сворачивает на Дворцовую, потом – по Адмиралтейской улице, мимо Исаакиевского собора, Сенатской площади и по Ново-Исаакиевской улице без всяких приключений добирается до Крюкова канала. Мимо Новой Голландии вдоль по набережной доходит до Офицерской улицы.

Что его тянет по этому пути? Костя не может ответить. Будет думать, вспоминать, копаться в себе. Не поймет и пойдет к дому Оболенского, у которого так и живет. Князь не просит съезжать, и Косте это на руку: не нужно заботиться о хлебе насущном. Вот только что будет дальше? Как избежать одних событий и приблизить другие? Какова допустимость вмешательства? Неизвестно. Никому неизвестно. И поэтому так тяжело принять решение: единственно правильное.

Какие беды грозят России? Войны, как и любой другой стране. А вот какие именно? Костя смог вспомнить только русско-японскую и Мировую. И в обеих страна проиграла. Что ему делать? Предотвращать смертоубийства или наоборот, направить усилия на развитие военной промышленности, чтобы наверняка выиграть? Опять писать письма влиятельным людям, убеждать их в необходимости определенных мер, в которых сам же не уверен? Да, это путь. Нельзя же просто сидеть и ждать событий, чтобы потом с ухмылкой победителя вещать о собственном предвидении. Нельзя. Он напишет, что помнит. Вот только помнит он до обидного мало.

Костя сворачивает на набережную канала и идет в сторону Фонтанки. Золотой шпиль колокольни Никольского собора, блистающий под полуденным солнцем, привлекает его взгляд. Костя останавливается. Синие стены с белыми колоннами, тремя уступами поднимаются к небу и чуть ли не сливаются с ним. И только золотой купол, со шпилем и крестом на маковке, ярко выделяется, улетая и падая в бездонную синь.

Костя стоит и смотрит, задрав голову.

А потом синее небо мгновенно мутнеет, наливается серой пеленой туч, и золотое сияние меркнет.

Идет дождь. Холодный, осенний мелкий дождь.

2

Холодно и мокро. Ветер бил в спину, хлестал по щекам влажными оплеухами. Вода в канале подбиралась к набережной, вздымалась пенными гребнями, била по стенкам канала и перехлестывала через них, растекаясь грязными лужами.