Останется память

– Попал я в тысяча восемьсот двадцать пятый год. Двенадцатого декабря. Ну, и переиграл восстание декабристов. Я, собственно, и собирался это сделать. Только думал, что это всё не взаправду. Игра такая, симулятор исторический. Ну, а потом пошло-поехало. Скакал через пятьдесят лет и всё время вмешивался. Уж не знаю, к чему всё это привело. Виноват.

Перед внутренним взором пробежали события, участником которых довелось быть. Острое сожаление кольнуло в груди. Разумеется, я всё делал не так. Да и не то. Ни к чему вмешиваться в историю: ведь невозможно просчитать последствия.

Конечно, все эти думы сразу и недвусмысленно отразились на лице, и Тимофей сказал:

– Нет разницы, что вызвало возмущение. Случайная флуктуация или преднамеренное вмешательство. Какая разница, кто бросил камень в воду – ты или ветер?

– Разница в том, что я это знаю. Я ответственен за свои действия. И не отвечаю за ветер.

– Много ты знаешь… Может, ты махнул рукой, напугал птицу, она села на камешек, тот и покатился. А ты об этом и не подозреваешь. Мы далеко не всегда предугадываем результаты наших поступков.

– Когда не знаешь – легче…

– Не спорю! Закрой глаза, заткни уши, молчи в тряпочку и прись по жизни невесть куда. Так что ли?

– Да не об этом я! Если уж я вызвал изменение, то должен за него и отвечать.

– Дурак… – Тимофей махнул на меня рукой. – Как тебя только совесть не загрызла? Таких изменений – миллиарды и миллиарды! Миры постоянно разветвляются, сливаются, видоизменяются, а мы и не замечаем этого! Только какие-нибудь глобальные вмешательства в корневые события позволяют создать мир, сильно отличающийся от остальных. Тогда этот мир следует изучать. Может быть, именно он – спасение для человечества?

– Ты хочешь сказать, что у вас благородные цели?

– Разумеется! Вот, скажем, твой мир. Радикальные изменения! Интересные последствия! И, главное, люди в созданном мире гораздо счастливее, чем в твоем! Разве не так?!

– Ну, пусть и живут. Как умеют. Чего опять вмешиваться?

– Кто говорил "вмешиваться"? Наблюдать! Накапливать информацию. Делать выводы.

– А потом?

– Потом… – Тимофей провел рукой по лицу. – Потом стремиться к лучшему. Чтобы стало хорошо всем.

– И, видимо, хорошо именно по вашему мнению?

– Чем оно плохо? – с вызовом спросил Тимофей.

– Ничем, – я пожал плечами. – Разве что, оно – одно из многих. У других людей могут быть свои представления о счастье.

– Философ, тоже мне, – процедил Тим. – Со стороны всегда видней. Ты можешь лежать лицом в грязной луже и утверждать, что чувствуешь верх блаженства. Но сотня людей пройдет рядом с тобой и плюнут на такую жизнь. На тебя.

– А сто первый уляжется рядом. И будет восхищенно спрашивать, как же я нашел такую особо грязную лужу. Ты не думал, что кому-нибудь лужа действительно нужна? И вынимать из нее человека сродни спасению утопающей рыбы.

– Ну, да, каждый живет так, как того заслуживает. Мы никого не вынимаем из воды. Мы просто показываем, как можно жить иначе. И если человеку нравится – он остается. И работает. На свою пользу. На пользу других. На пользу всех миров.

Конечно, благие цели они тут перед собой ставят. Лучше некуда

– Власть. Власть над мирами. Вот как это называется. Эта ваша цель. Понимаешь?

– Даже если и так – чем оно плохо? Ведь кто-то должен заниматься этим. Почему не мы? Почему не те, кто понимает подоплеку событий? Зачем совершать глупые ошибки? А если совершил – почему не исправить? – ответил Тимофей горячась.

– Где тут можно отдохнуть? – оборвал я его.

Тимофей сник. Он пробормотал что-то вполголоса, наклонив голову к плечу, а потом ответил:

– Сейчас организуем. Но не забудь – у тебя еще почти неделя. Развлекайся, как умеешь. Если чего надумаешь, достаточно вызвать меня на связь, и я приду. Твоя комната по зеленой стрелке. Номер – двести двадцать. Ужин можно заказывать прямо в комнату, а можно в общий зал ходить. Надеюсь, компьютером сумеешь воспользоваться. Пока.

Он поднялся и отправился по своим делам. На полу зажглась зеленая стрелка, направляя меня на путь.

3

В комнате меня встретил большой виртуальный монитор компьютера, развернутый на столе. Он призывно мигал фотографиями каких-то мест, людей и событий, соблазняя тут же сесть перед ним и залезть в исторические дебри. Большинство лиц, которые мелькали в этом своеобразном слайд-шоу, были почему-то женскими. Как впрочем, и обнаженные тела. Внизу фотографий обязательно следовала надпись: имя, фамилия, дата, место, мир. "Бросай всё и спеши к ним!" – казалось, именно такой лозунг шел поперек экрана. Я поморщился и смахнул ладонью весь этот бред.

Из-под фотографий вылезло нормальное меню, которое вполне пристойно предложило несколько вариантов работы. Время ужина еще не наступило, о чем напрямую сообщали часы на стене, так что ничего не мешало заняться чем-нибудь интересным. Например, поискать информацию о себе.