Останется с тобою навсегда

- Как это понимать, Константин Николаевич?

- Прошу прощения - собачий холод загнал к вам. - Повернулся к золовке, щелкнул каблуками: - Тимаков Константин Николаевич... - Взялся за шинель.

Галина бросилась ко мне:

- Куда же вы на ночь глядя? Вот, возьмите хоть одеяло...

- Спасибо...

Посмотрела на золовку, потом на меня.

- Впрочем, ничего страшного не случилось. И мы будем рады видеть вас. Правда, Варя?.. Приходите завтра утром пить чай.

- Приду, спасибо...

Бродил под дождливым небом. Далеко перекликались сиплыми гудками паровозы.

Что делать? Поезд уже ушел. Все равно достанется от полковника Мотяшкина - опаздываю. Ладно: семь бед - один ответ!

Чертовски сырая комната, ворочаюсь и так и этак, а согреться не могу и под ее одеялом. Но усталость свое взяла: невольно прислушиваясь к голосам моих соседок за стеной - они, по всей вероятности, выясняли отношения, уснул...

Стол был накрыт празднично. Галину не узнать: в строгого покроя синем костюме.

- Просим к столу, Константин Николаевич.

- Доброго вам дня. - Я посмотрел на Варю.

- Здравствуйте, - сказала с холодком в голосе. Шелковое платье с прямыми плечиками подчеркивало угловатость ее фигуры.

Галина спешит наполнить бокалы:

- Выпьем за солдат и офицеров, наших воинов!

Тост приняла и Варя - залпом осушила бокал. Лед, кажется, трогается.

- Вы учитесь? - спросил ее.

- В десятом, товарищ подполковник. - Вино придало ей смелости. Ткнула пальцем в награды: - Вам бы гордиться...

- Варя! - попробовала остановить ее Галина.

- Ничего худого не сказала. Товарищ, видать, человек решительный...

У Галины дрогнули губы.

- Зачем ты казнишь меня? Если уж ты судья, то почему не своему брату?

- Его не трогай, он фронтовик. Молчи!..

- Я больше не хочу молчать!.. Ты прекрасно знаешь, кто виноват в том, что меня бросили. Твой разлюбезный братец служил в Тимашевке, в часе езды отсюда...

- Перестань! - Варя топнула ногой.

- Он вам с матерью подбросил грузовичок продуктов и улизнул в Новороссийск, а оттуда в Сочи, а потом еще дальше - в Поти. Фронтовик!.. Служит и не тужит... Бросил меня одну с сыном. Вы все меня бросили и все меня судите. Почему вы - меня?

- Ты с немцами жила... жила!.. - Варя повернулась ко мне: - На той самой кровати, что и вы, вы...

Галина встала, упал стул. Выдвинула ящик стола, достала связку ключей и приказала:

- Бери и уходи в домик напротив, там дождешься поезда. И вот что скажу тебе и всему вашему куркульскому роду: не смейте, слышишь, не смейте переступать мой порог!

Я ждал от Вари новой резкой выходки, но, к удивлению, она молча взяла ключи, торопливо оделась и, не простившись, выскочила из комнаты. Хлопнула дверь.

Галина села, закурила, сигарета подрагивала в ее пальцах.

- Вы курите? - удивился я. - Выпьем?

- Не надо, Константин Николаевич. - Смяла в пепельнице окурок, откинула со лба прядь. - Скажите, зачем вы вернулись и... почему легли на мою постель?

- Так уж получилось... По-глупому, наверное, извините...

- Та ночь... Вы пришли ко мне насквозь промерзшим. С вас слетел напускной апломб, с которым вы впервые явились. Я была вам благодарна, так хотелось сделать приятное... И сперва ничего не поняла, почему вдруг ушли, а потом догадалась... Разве можно так? В оккупации оставались миллионы. Так что, всех под одну гребенку?

Я накинул на плечи шинель и не знал, что делать.

- Останьтесь, - сказала так тихо, что я скорее догадался, чем расслышал.

...Двое суток мы не выходили за стены домика. Ночью в окна заглядывала круглая луна.

Галина сидит, подобрав колени.

- Ты не спишь? - Нагнулась ко мне, подсунула руку под мою шею, другую запустила в волосы, - Ты никогда не полысеешь...

- Зато уже поседел...

- Вспомнилась мне та страшная ночь, когда ты кричал во сне. Я испугалась, побежала в твою комнату, у тебя было такое беспомощное лицо...

Я взял ее руку с ссадинами на пальцах, стал целовать, мысленно прося прощения.

- Ты что, милый?

- Не знаю, как мне уйти от тебя.

- И я не знаю, как расстанусь с тобой.. Тебя всегда ждут, И я хочу так жить, чтобы меня тоже ждали.

- Кто?

- До встречи нашей мне думалось, что все главное мною уже прожито. "Как на древнем, выцветшем холсте, стынет небо тускло-голубое. Но не тесно в этой тесноте и не душно в сырости и зное"...Так я ощущала мир до войны. Но война... Оккупация...

- Что ты будешь делать? Я могу помочь тебе?