Останется с тобою навсегда

Еще днем, когда, оставшись без танков, мы гуртом бежали в лес, я приметил этого немолодого офицера. Ни ростом, ни голосом он не- выделялся среди других, но в нужное время то оказывался впереди бегущих и вел нас, как бы улавливая все настораживающие шорохи, то появлялся в хвосте колонны и мягким говорком подгонял: "Хлопци, швыдше, швыдше. До лесу рукой подать, а там - шукай нас". Когда мы расстреляли немцев, в панике выбегавших из лесного домика, он появился передо мной и доложил:

- Товарищ подполковник, домик обыскан. Оружие, харч, документы собраны.

- Спасибо, капитан. Вы не кубанский?

- Так точно. Из Каневской, капитан Кривошлыков Егор Аксенович.

- Казацкого роду?

- От атамана Кривошлыкова пошли.

- Пехотинец?

- Служил в кавалерии, а сейчас из танковой части - заместитель по строевой.

- Так быть вам и моим заместителем.

* * *

Солнце пробилось сквозь толщу туч. Оживал лес. Зашумел под свежим ветерком. Первым вскочил Кривошлыков:

- Разрешите оглядеться, товарищ подполковник.

- Пока подберите мне толкового связного.

Не успел выкурить папиросу, как передо мной вытянулся ладно скроенный солдат в бекеше, с орденом Славы третьей степени и медалью "За отвагу":

- Старший сержант Прокопенко Алексей.

- И ты кубанский?

- Сибирский, товарищ подполковник.

- Пошли, сибиряк, посмотрим, куда нас война занесла.

Лес тянулся с востока на запад, должно быть, километров на пять-семь, а на юге обрывался над глубоким ущельем. На той стороне в рассеивающейся утренней дымке все более четко проявлялась местность. Она была пересеченной, как и всякое предгорье. А дальше, километрах, наверное, в пятнадцати от нас, вздымалась мощная горная гряда. Мелькнула мысль: может, туда, к югославским братьям по оружию? Нет-нет, наша дорога к своим.

- Что ждет нас на севере, Алеша?

Небо было серо-голубым, на иных полянах играли солнечные блики. У меня не было ощущения, что нахожусь на чужой земле. И лес с его устоявшимися запахами, и тропа, бегущая меж кустарниками с крупными яркими плодами шиповника, и земля - все, все вокруг было до боли своим. Мой прапрадед, прадед и дед родились и жили в знаменитом Темниковском бору, что недалеко от станции Торбеево на дороге Куйбышев - Москва. Дед, правда, из тех мест подался в Сибирь на поиски своей Большой земли. Он нашел ее в Забайкалье, на равнинах Даурии. Но, как свидетельствует семейное предание, порой его одолевала тоска. Тогда он надолго пропадал из дому, прибиваясь к охотникам или лесорубам. Не моим ли предкам я обязан удивительным чувством кровного родства с лесом? Мне не нужно искать ориентиры, определять четыре стороны света. Сам хозяин - лес - выводил меня на нужную тропу, при опасности заглушал шаги и укрывал в своих зарослях...

- Стой, Алеша! - Впереди упало небо - там просвет. Лес кончается.

Мы прошли еще шагов двести и нырнули в заросли можжевельника. Перед нами открылась земля, изрезанная ущельями. На дне ущелья, к которому подползли, шумела речушка. На той стороне стоял домик под почерневшей от времени соломой; крохотные его окошки разрисованы солнцем. У домика - садик и кукурузная делянка, сбросившая "ноги" в самое ущелье. Тишина. Не слышно ни собачьего лая, ни петушиного крика. Лишь далеко на востоке, там, где тянется река Морава со своими притоками, ухают пушки.

Мы перешли речушку - прозрачную, хоть голыши считай, - вскарабкались на кукурузную делянку и под ее прикрытием поднялись в садик. Перебежками от дерева к дереву приблизились к домику и, прижимаясь спинами к его стене, дотянулись к двери, постучали. Ждать не заставили - в проеме появился старый серб с дубленым лицом, изборожденным глубокими морщинами.

- Добрый день, отец.

- Добар дан... Живела Црвена Армийе! - Он протянул жесткую ладонь и быстро втащил нас в темную прихожую, а из нее ввел в светелку с некрашеной, ручной работы, мебелью. Снял рыжую шапку и низко, до самой земли поклонился. Мы ответили тем же.

- Йедан момент, друже, йедан. - Он куда-то собрался идти. Прокопенко потянулся было за ним.

- Не надо, сержант.

Ждали с полчаса. Старик вернулся не один. С ним пришел немолодой священник в черной сутане, с большим крестом на груди и в стоптанных постолах.

- Я сам Бранко Джурович, служитель бедный приход. Мы знамо: вы советски борцу... - он показал на темную полосу леса, вытянувшуюся за ущельем.

- Откуда это вам известно, друг Джурович? - удивился я.

- Мы не можемо не знамо, кто приде на србску земли. Наше мужеве - и старе и младе - на рата. Молимо вас знате - мы ваши другови.

- Спасибо.

- Вы наши другови, а мы ваши другови в сей дан и за и вечно.

- Мы ждем от вас помощи. - Я достал из планшета карту и показал на отметку "Ябланица", - Большая деревня?

- Велика, иесте велика.

- Есть там противник?

- Как да не! И немаца и четники.

- Много их?

- Два су чете немаца - две рота, знамо. Иедна рота Дражина Михайловича, - показал на карте горы, что лежали километров на двадцать южнее Ябланицы, - Треба, друже, да идете у планине, по-русски - в горы.

- Нам надо к своим, на Мораву.

- Розумеем, розумеем, - он улыбнулся. - Ваши борци гладни, да?