Останкино. Зона проклятых

— Это не все новости. Есть кое-что поинтереснее твоего переезда, — тихо сказал Васютин словно самому себе.

Коля молча приложил раскрытые ладони к голове, изображая уши, жаждущие новостей.

Глянув на него, Кирилл ухмыльнулся:

— Мой приятель, который экстрасенсами занимается, не сможет нам помочь. Они уже давно пытаются, но его лучшие маги ничего обнаружить не могут. Но есть и хорошая новость. Мы будем получать самую свежую информацию из Экстренного штаба и из ФСБ. А еще есть самое интересное. Я тебе бутылку «Столичной» купил.

Берроуз плотоядно потер руки.

— Коп из охраны Выставки стоял на посту восьмого апреля. К нему подошла бабка. Обычная бабка, живая, из мяса. Сказала, что скоро случится беда и что народ спасать надо.

— Во что она была одета? — почти выкрикнул Коля.

— Говорит, что в плащ. Нормальный современный плащ, светлый. Но… с капюшоном.

— Это она, она! — воскликнул канадец, схватив себя за голову.

— Да? Всегда и везде была в средневековом балахоне, подпоясанная веревкой. А тут — в плаще. Чего это с ней? — плавно и без лишних эмоций рассуждал вслух Васютин.

— Женщина следит за модой. Это нормально, — улыбнулся Берроуз. И тут же добавил: — Но стилю верна. Без капюшона — никуда. Капюшон — это практично.

Васютин не разделял его веселья:

— Я должен тебе сказать, Коля: есть большая вероятность, что это была обычная сумасшедшая бабка. Ведьма, если я не ошибаюсь, прогнозировала ситуацию. А эта предупредила тогда, когда первые жертвы уже были. Что скажешь?

— Скажу, что это она, — убежденно откликнулся Коля.

Они въехали на территорию гаражного товарищества, отыскали нужный номер. За стальными воротцами был просторный гараж с ямой, в которую вела маленькая дверь, больше похожая на люк. За ней — крошечная тонкая железная лесенка, нырявшая на метр с небольшим вниз, и спартанская комнатка. Центром интерьера в стиле «брутальный минимализм» являлась пружинная кровать. Кроме нее, в комнатке стоял телик, подключенный к кабельному телевидению. Внимательно оглядевшись, Берроуз просто просиял, будто его заселили в президентский люкс.

— Я вижу, тебе очень нравится новое жилье, — удивился Кирилл.

— Да, очень. Это же вступление к приключению. Я чувствую, что скоро оно начнется. Очень скоро.

— Тебе виднее, — вздохнул Васютин. — Коля, продукты я тебе сейчас привезу. Ах да, вот твоя «Столичная».

— Спасибо, Кирилл. Я твой должник. И… я абсолютно серьезно говорю. Хочешь, я сделаю тупую грустную морду, чтоб ты мне поверил? Готовься. Совсем скоро уже.

Васютин понимал, что с практической точки зрения он совершает ненужные бестолковые поступки. Проще всего было бы сдать Берроуза федералам. Но сыщик чувствовал, что у парня есть то, что в этой уникальной ситуации важнее связей, оружия и денег. Интуиция и энергетика. Васютин привез в гараж жратвы и прощался с товарищем, который в предвкушении смертельно опасного приключения светился от счастья. Кирилл пристально взглянул на него, прежде чем уйти: «Да… И впрямь безумный русский. К такому ведьма вполне может сама с того света выйти».

Дома Васютин одним махом ополовинил бутыль виски. Затем, абсолютно трезвый, залез в Интернет и задал поиск на имя «Ник Берроуз». Вынырнув из Сети через полчаса, он смотрел на канадца другими глазами, самого себя ощущая домашним мальчиком, не нюхавшим настоящей опасности.

Выпив еще, он честно признался себе, что нисколько не сомневается в интуиции канадца. А стало быть, все скоро начнется. Совсем скоро. Кирилл позвонил семейному нотариусу, чтобы сделать некоторые распоряжения и попросить прислать с курьером необходимые документы.

ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЕ

Граф Николай Петрович Шереметьев вышел из роскошного летнего дворца, который он считал бриллиантом своей усадьбы, и направился в парк, жемчужину архитектурного ансамбля. В нем прохладная тень деревьев дополнялась свежестью широкого рукотворного пруда и элегантностью аллей. Неспешно пересекая парк тяжелой походкой, граф вел со своими владениями тихую беседу, чуть слышным шепотом доверяя им свои чаяния, восторги, страхи и опасения. Изредка он останавливался, чтобы прислушаться к шуму листвы, щебету птиц и скрипу могучих деревьев. Парк отвечал ему вдумчиво и не торопясь, будто внимательный и участливый собеседник. Чуть склонив голову набок, граф без труда различал его ответы, слова утешения и поддержки. Такие прогулки дарили ему покой и уверенность в грядущих днях. Сегодня на любимых пустынных аллеях он тоже искал покоя и несмелой июньской ласки, когда еле слышный ветерок чуть заметно трогает прядку волос графа и зелень листвы.

Растворяясь в летней благодати, граф Николай Петрович краем глаза заметил странную птичью суету у векового дуба, растущего в центре аллеи.

— Что за диковинное представление? — тихонько пробормотал граф и прибавил шагу. Подойдя ближе к широкому шершавому стволу великана, он застыл в изумлении. Огромное дупло, зияющее в дереве, было усыпано поющими птицами. Казалось, они собрались сюда со всего парка, влекомые какой-то невиданной силой.