Останкино. Зона проклятых

ПОВЕСТВОВАНИЕ ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТОЕ

— Ну-ка, попробуем, — чуть слышно прошептал Кирилл, поднимаясь на ноги. Опустив голову и внимательно вглядываясь себе под ноги, он поставил ногу на плитку.

— Так, а теперь…

Аккуратно присев на корточки, Васютин вынул из кармана войсковой куртки небольшой бинокль. Оглядев сквозь него пол, он с чувством перекрестился и что было сил прыгнул вперед, точно на плитку, лежащую почти в двух метрах по диагонали от того места, где стоял. Присев, снова осмотрел пол в бинокль, аккуратно покручивая колесико настройки.

— Ага, вот оно, — удовлетворенно сказал он, готовясь к новому прыжку. Резко выдохнув, опять прыгнул, но уже на другую плитку, которая была почти на одной линии с прежней, но значительно правее. Со стороны могло показаться, что взрослый мужчина играет в классики.

Рассматривая плиточное покрытие в бинокль, он находил подходящую цель — плитку, чуть отличающуюся от остальных. Разница была еле заметной. На декоративном рисунке под мрамор некоторые линии были чуть толще. После каждого прыжка он посматривал на дверь, которая оказалась недоступной для него, словно небесное светило. И совершал следующий прыжок.

Скачущий с места на место подполковник в отставке, одетый в камуфляж, — выглядело все это весьма по-дурацки. Такой персонаж вполне мог возникнуть либо на сцене какого-нибудь провинциального ТЮЗа, либо в стенах дурдома. Впрочем, и самому Кириллу его идея, которую он проверял на практике, казалась немного идиотской. Он отказался от нее еще тогда, когда только заходил в секцию «Все для праздников и торжеств». Но после того как не смог добраться до двери, бежав к ней изо всех сил… Не говоря уж про сцену с Женькой, крик жены и руки, тянущиеся к нему со стеллажей… после всего этого он стал обладателем той самой «широты взгляда», о которой упомянул Аристарх. Теперь он был готов принять во внимание любую идею. Тем более что особого выбора у него не было.

В шестой раз ловко приземлившись на плитку, он пристально посмотрел на дверь.

— Или кажется? — спросил он себя. И сам же себе ответил: — Да нет, вроде стала ближе.

Надежда прокатилась по позвоночнику ознобом, заставив Васютина передернуть плечами. Снова осматривая пол в бинокль, он искал плитку с более широкими линиями в узоре. Всем своим существом Кирилл старался верить, что именно по ним он сможет дойти до двери в конце зала. «А если попробовать наступить на другую, неправильную? Если теория верна, дверь должна снова стать дальше, — думал Васютин, изучая поверхность бутафорского мрамора. — Нет, это всегда успеется, буду искать следующую. Да где ж она, черт подери?» Обнаружив искомую седьмую, он резко помрачнел.

— И что теперь делать? — злобно процедил он сквозь зубы, нервно играя желваками. Плитка была впереди и чуть левее, но в нескольких метрах. Еще раз обшарив пол дальнозоркими глазами бинокля, Кирилл убедился, что альтернатив дальней седьмой плитке у него нет.

— Ну, вот и успелось… Накаркал, кретин! — сплюнул Васютин, досадливо поморщившись всем нутром. Решив поставить задуманный эксперимент, он уставился на дверь и несмело шагнул на соседнюю плитку.

Он толком не понял, что стало с дверью. В то же мгновение, как он поставил подошву армейского ботинка на плитку, Кирилл получил резкий и одновременно протяжный толчок в грудь. От удара Васютин рухнул на пол, проехав по гладкому покрытию несколько метров. Несмотря на весьма ощутимую боль в грудине, локтях, лопатках и пояснице, Кирилл поднялся, светясь торжеством. «Да, да, оно! Работает! Если пошел не по тем, каким надо, плиткам, то ошибка приводит вот к чему. Отлетел обратно, откуда начал. Получается, нужно только решить, как преодолевать большие расстояния между правильными плитками, не вставая на неправильные. И все?»

Он принялся оглядывать интерьер секции, впиваясь мозгами в каждый предмет. На этот раз решение пришло быстрее, чем он ожидал. И работа закипела.

Спустя полчаса зал секции выглядел уже иначе. В нем будто повеселилась удалая ватага мальчишек, превративших педантичный порядок магазина в несусветный бедлам. Товары, до этого аккуратно разложенные на полках, валялись на полу бесформенными цветными грудами. Тут и там виднелось разбитое стекло, присыпанное конфетти. Разбросанные декоративные свечки соседствовали с разноцветными воздушными шарами; кроме свечек, были навалены упаковки с цветастым фейерверком и шумными петардами, которые заговорщически косились на восковые бруски, мечтая устроить большой и веселый пожар и скорбя об отсутствии спичек. Невдалеке от пачек с торжественными открытками, на которых никогда не будут написаны поздравительные слова, лежали помятые карнавальные бумажные колпаки, нарядные скатерти и тисненые салфетки. А кроме этого — пустые картонные упаковки, пачки, коробки… Все это лежало посреди зала слоем шириной метров в пять-семь.