Останкино. Зона проклятых

— Не, с камерами. Лохи с камерами. Корчат из себя стрингеров. В Новом Орлеане поснимали чуток, когда на крыше сидели. В Будапешт смотались, когда там беспорядки были. С балкона отеля репортажи делали, потом даром на кабельное отправляли, лишь бы только показали. Короче, богатые детишки. Форма туризма у них такая. Сопляки и мажоры. Живут в «Космосе». Бухают там в баре да баб трахают в основном. Иногда с важным видом ходят по Королева, — резюмировал федерал Лукашин. — К тому же большая тусовка из «Космоса» сваливает сегодня ночью. Из Домодедова. Всё, натусились, — добавил он презрительно.

— То есть в Останкине всего восемь реальных стрингеров, что ли? — удивленно переспросил шеф.

— Да, восемь. Это профики. Они снимают много лет, у них связи с крупными каналами. Но! Профики тоже бывают разные.

— Володь, расскажи. Чего они конкретно делают? — спросил Троекуров. — Бродят, ждут фантом или что?

— Не, они пытаются дело сделать, а не потусить. Вот разница. Из этого следует все остальное. Во-первых, изучают ситуацию. Большинство из них знают историю Останкина лучше, чем мы с вами. Стараются погрузиться в среду, не отсвечивать. Покупают информацию, народ вербуют. Могут нанять проводника. В некоторых случаях пытаются наладить контакты с местными СМИ. А иногда могут залечь на дно, если того стоит. Или просто денег дать, чтоб снять чего-нибудь, но это не наш случай. А могут просидеть трое суток на точке съемки, как снайперы. Некоторые — бывшие вояки, с опытом боевых действий. Война у них — самый хлеб. Вот так в целом.

— И долго они у нас будут сидеть? — спросил Валерка.

— Зришь в корень. Я уверен, что все скоро уедут. Или почти все. С одной стороны — ставки за видео фантома, я думаю, очень серьезные. С другой стороны…

Федерал задумался, задрав глаза в потолок и подбирая слова.

— С другой стороны, у них та же проблема, что и у нас. Ничего не известно и не понятно. Фантом вообще можно снять на видео, на фото? Глазами его отлично видно, это им дает надежду. Но они знают, что никто из искавших его не нашел. Тоже минус. Восьмой день тихо. Минус. Я думаю, скоро съедут. Они здесь деньги теряют.

— Лукашин, ты сказал почти все, да? — строго сказал шеф и выразительно прищурился.

— Теперь о главном, — тут же отреагировал федерал. — Есть вероятность, что некоторые останутся. Расчет такой. Если здесь неожиданно начнется… ну, в общем… если все пойдет по худшему сценарию и будет принято то самое решение… Вот тогда они залягут, постараются остаться в закрытой зоне. И будут потихоньку снимать. Даже если не смогут передавать, то потом смонтируют фильм. А если смогут, подкупив кого-то, кто ходит за периметр… Им светят огромные деньги. Это раз.

— Еще и два есть? — беспокойно спросил Еременко.

— Есть еще и три. По порядку. Есть такой Джим Бойл. Известный парень. Сорок два года. Начинал тележурналистом лет двадцать назад. Афганистан, Ирак, Сомали, погромы в Лос-Анджелесе, британские футбольные хулиганы. Стреляли в него, топтали, били. Не из пугливых. Здесь с 19-го числа. А 18-го у нас было первое официальное заявление, которое по лентам новостей пошло. Через сутки у нас уже был, визу открыл за два месяца на всякий случай. Это признак класса. Живет в районе, никаких гостиниц. Парень крутой, но я думаю, что через пару дней поедет он домой. Его вчера по телику показывали на всю страну по «Второму федеральному». Значит, он для себя этот проект закрыл. Это два.

— А если останется? Это будет пощечина органам, если он из закрытой зоны эфирное вещание организует, — поморщился шеф.

— Отловим, если останется, — уверенно хмыкнул федерал. — А теперь три. Еще один стрингер высокого класса. Слушаем и сравниваем с Бойлом. Итак, тридцать три года, гражданин Канады. Ник Берроуз звать. Информации на него не очень много. Работает около тринадцати лет. Бойл начинал с классической тележурналистики. Этот — ни дня не сидел ни на одном телеканале. Все тринадцать лет на вольных хлебах. Самые яркие работы. Ольстер, бои между ИРА и британцами, со стороны ИРА. МС 13, могучая банда, орудует на территории сразу нескольких стран в Южной Америке. Прям изнутри снимал. Ну, штурм Грозного, вторая компания.

Еременко побагровел, спросив голосом автоответчика:

— Грозный с какой стороны снимал?