ОстанкиНО

– Я был очень богат, детка, – сказал он рыжей комендантше, Людмиле Васильевне. – Руководил телеканалом. Едал миног и крабов, пил бургундское. Колесил на «Мерседесе»… А теперь… Мне бы работу.

Иван Голубь стреножено перебрал ботинками без шнурков.

– Мыть коридор, сортир? – спросила комендантша и поправила халатик на вызывающе высокой груди. Отставной богач ей показался симпатичным. – Выдюжишь?

– Сортиры я в армии драил. Вспомню молодость! – улыбнулся Иван.

– Вот и отлично! – подытожила Люся. – Я выделю тебе отдельную комнату. Зарплаты на еду и кое-какую одежу хватит. На миног и крабов – вряд ли…

– Мне бы сейчас яичницей перекусить, – сглотнул слюну Иван Иванович.

– Ну, это мы устроим! – с внезапной радостью всполохнулась Люсенька.

3.

Иван Голубь стал драить в общаге коридор и гальюны.

Жизнь проста, как облупленное яйцо.

Поработал – получи пайку.

Иван Иванович порозовел, округлился.

Как-то вечером комендантша Людмила Васильевна зарплату принесла прямо в его крохотную комнатку. Из обстановки только панцирная койка, обшарпанный шкаф, тумбочка, стул.

– Ну, что, отставной телемагнат, – ласково улыбнулась Люся и одернула халатик на аппетитной груди. – Отметим скромный юбилей?

– Какой еще юбилей?

– Вот уж месяц, как ты у нас…

Люся опустила на тумбочку пакет.

А в нем благоуханная краковская колбаска, тигровые креветки, салат из квашеной капусты с клюковкой и бутылка «Столичной».

– Вообще-то, я не пью, – нахмурился Иван Иванович.

– Что так?

– Язык развязывается. Еще ляпнешь чего-нибудь…

– Ну и ляпни! Чего с тебя будет?

Люся опустилась на кровать и скрутила крышечку водки.

– Пойди, спроси лишний стакан у соседей.

Такого полоумного секса у Вани Голубя за всю его жизнь еще не было.

Он целовал изобильную грудь и упругие ягодицы.

Он гладил ноги, сильные, нежные, молодые.

– Никогда еще с телевизионным олигархом не гужевалась, – Люся накинула халатик и закурила. – Все вы такие горячие?

– Да, какой я, к лешему, олигарх? И был-то всего канал… Единственный.

– А на «Мерседесе» ездил?

– Ездил.

– Значит, олигарх… Я к тебе буду ходить по средам и пятницам.

– А что же в остальные дни?

– В понедельник и вторник хожу к Федьке Кривому, крановщику. А в четверг и в выходные ночую у нашей библиотекарши Катеньки.

– Ты лесбиянка, что ли?

– Бисексуалка, дурачок! – комендантша щелкнула Голубя по носу. – Это сейчас писк моды! Вы же сами по телику показываете.

4.

Чем дольше в общежитии арматурного завода жил Ваня Голубь, тем сильнее поражался нраву его обитателей.

Каждое утро на восьми электрокомфорках кухонных плит клокотали восемь алюминиевых чашек с чифиром.

Арматурщики выходили из похмельного ступора, приводили себя в привычную норму.

А каждый вечер – гуляй поле!

Пьянка, озорное спаривание, заздравные песни.

Иногда – драки.

Однажды глубокой ночью в дверь Голубя кто-то оглушительно постучал. Без всякой деликатности. Ногою.

Мигая спросонья, Ваня сбросил крючок.

На пороге стоял хмельной парень в тельняшке. А рядом с ним бессмысленно улыбалась совершенно нагая девица.

– Трахаться хочешь? – спросил матрос.

– Да я, как-то…

– Ты не блей! Скажи четко! Хочу!

– Нет, не хочу…

– Да ты чего? – изумился матрос. – Гляди, какая девка! – он ущипнул девицу за попу. Та качнулась, чуть не упала.

Пьяна была вдребезги.

– Я спать хочу!

– Дурак! Дай на бутылку водяры, и девка твоя.

– Спасибо… Как-нибудь в другой раз.

Матрос зло сплюнул на пол:

– Смотри, второй раз не предложу! Связывайся тут с вами, с козлами!

Вот такие замечательные люди жили бок о бок с Иваном Ивановичем.

Люди блистательного хамства.

Фантастической прямоты.

И, так сказать, абсолютной прозрачности.

5.

Через год Иван Голубь стал выступать в ночных клубах и сорвал неслыханный аплодисмент.

Стал артистом в жанре стэнд-ап.

С предельной искренностью смешил богачей.

Глядя на блистательного Ваню, публика просто валилась от смеха.

Центровая же фишка Голубя была в том, что он беззастенчиво вываливал всю свою подноготную.

Так сказать, всенародно выметал сор из избы.

Рассказывал о феерическом взлете своего телевизионного канала и его чудовищном крахе.

Ваня поднялся, как на дрожжах.

Эдакая вторая молодость.

Рассекал всюду в собольей, a la Шаляпин, шубе, ездил на новом красной «Крайслере», едал, опять же, миног и крабов, гужевался с молоденькими топ-моделькам.

В любовники к Ивану Ивановичу набивались и мальчики с подтянутыми торсами.

Только легендарный артист с детства не приветствовал, когда ему вставляют клизму.

Да и сам ставить клизмы никому не спешил.

Ткнулась к нему обратно женушка, Маргарита Николаевна. Захотелось ей прикоснуться к лучам его славы. Опять же, перехватить деньжат.

Да только не сумел Ваня забыть то, что вышвырнула она его, как подзаборную шавку.

Отослал жену с миром.

Лишь слегка матюгнув напоследок.

Увивалась и комендантша арматурного завода, Людмила Васильевна. Но грудь её за этот период стала уже не столь вызывающа. Да и зад раздался.

Ваня посоветовал ей переключиться исключительно на крановщика Федьку Кривого и библиотекаршу Катеньку.

Благо, это теперь писк телевизионной моды…