ОстанкиНО

Вася бросил крутить ручку радиоприемника:

– Всё «на ять»!

– Как экипаж? Старожилы не обижают?

– Меня обидишь! Я занимался бегом.

– Девки у нас на судне красивые. Поварихи. Приглядись. Ты парень холостой. Не возбраняется.

– В вопросах секса я пуританского взгляда.

– В кулак, что ли?

– Случается. Хотя и это мне не особенно нужно.

– А что тебе нужно?

– Только истина.

– Это еще что такое?

– Я никогда не вру. Луплю матку-правду, как бы горька она ни была.

Капитан усмехнулся. Присел на металлический крутящийся табурет:

– С чего это ты так правду полюбил?

– Я с детства такой. А вчера ночью мне видение было.

– Смешной ты. Ах, молодость, молодость…

– А вы похожи на медведя-шатуна.

– Почему же?

– Круглые сутки всюду ходите. Словно разбуженный косолапый зимой.

Капитан встал, медвежьей лапой стукнул Васю по плечу:

– Раз ты такой правдолюб, назначаю тебя постоянным политинформатором. Будешь по пятницам народу нести свет правды. Согласен?

– Конечно! В международной обстановке я секу блестяще.

4.

Первая же Васина информация закончилась чуть ли не мордобоем.

Хотя почему чуть?

На камбузе Васю отметелили два здоровенных кока. Обиделись на Васю, когда он по ходу лекции обозвал их ублюдочными недоумками. Коки недостаточно хорошо разбирались в тенденциях развития современного Китая.

Один повар лупил Васю кулаками, другой полуметровым половником.

До своей каюты Вася добрел, пошатываясь, весь в ссадинах и синяках.

А ночью к нему пришла Катенька. Рыжая девушка, вся в веснушках. Работница камбуза.

Сбросила с себя легкое платьице. Шмыгнула к Васе в постель.

– Ты чего, Катюша? – изумился радист.

– Утешать тебя пришла, дурачок! Разве так можно грызться с людьми?

Катенька вскочила на Васю, нанизалась на его тут же раскалившуюся плоть, принялась скакать в позе наездницы.

Семя из Васи хлестало так, словно плотину прорвало.

А утром, голая, поглаживая острые груди с коричневыми сосками, Катенька подошла к иллюминатору, глянула на упруго расходящуюся волну:

– Мне с тобой было так хорошо. А тебе?

– Очень.

– Ну, я побегу. Думаю, никто не должен нас видеть.

– Это еще почему? После всего случившегося, мы поженимся.

– Глупышка! – Катенька чмокнула Васю в лоб, подпрыгивая, натянула свои красные трусики. – Таких как я, у тебя будет очень много.

– Катя, постой!

– Пока, сладенький! Сегодня приду. Мне понравилось.

5.

Жизнь, господа, сгорает быстрее спички.

Вспыхнет огонёк, весёлый, яркий. Мгновение, и остался лишь обугленный обглодок.

Вася поседел, обрюзг. С флота его списали.

И теперь он прославленный телекомментатор на ведущем канале. Режет правду-матку направо и налево. Зашибает, между прочим, ломовые бабки. Правда, согласитесь, бесценна.

– Тут надо было поглубже покопать. Смотри, с таким компроматом ты можешь и не получить погоны полковника. Достаточно ли этого, чтобы в России все новости грохнуть? Вряд ли… Необходимо глубокое бурение.

– Сергей, я утрою усилия.

– Ладно, к ведущим мы еще вернемся. Бесят меня красотки на ящике. Разберись-ка с ними.

Компромат № 4 Красавица и чудовище

1.

У Василисы Зябликовой длинный унылый нос, маленькие, слегка скошенные глазки, кривые ножки. Небеса посмеялись над ней. И, главное, возраст! Омерзительные 30 лет. Для женщины – гроб!

По ночам Василиса кусала подушку. Ну, почему одним всё, ей же ошметки? И секс у неё был лишь раз за всю жизнь. В 17 лет позарился на неё какой-то сорокалетний дядя. На юге это было. Под Туапсе. Затащил в кусты шиповника. Противно и больно…

Почему же красотки и это добро получают по полной мере? Визжат от оргазма. Она тоже хочет визжать. Хоть изредка. Хотя бы с десяток раз.

Василиса любовно листала глянцевые журналы.

Вот они, обалденные блондинки с длинными от ушей ногами. С тугой, чуть откляченной попой. С зазывно торчащими грудями. С приоткрытыми в похотливой улыбке губами.

Взглянем-ка в зеркало на себя?

Обвисшие блинами груди. Раздутый, словно от недоброй пищи, живот. Тощая задница в сочетании с покоцанными целлюлитом бедрами.

Хороша картинка!

А что её окружает? Каков антураж? Порыжевшие от ветхости обои. Поносного цвета диван с продавленным ложем. Засранные мухами цацки люстры. На кухне же пораженный глистами кот дрыхнет у полудохлого кактуса.

А эти фифы? С обложки?

Всегда в царственных позах в каких-то замках и умопомрачительных виллах. Светские балы на лощеном паркете. Огромная, красного дерева, яхта, как бриллиант, переливается огнями.

А их кавалеры?

Высокие, статные, загорелые… С белозубой улыбкой и перманентной эрекцией.

Василисушка выла от горькой тоски.

Один раз, глянув в зеркало, поцарапала себе обкусанными коготками лицо.

Чудовище!

И зачем она только появилась?!

2.

Как-то, под Пасху, отправилась в церковь. Долго стояла на коленях перед мрачно закопченными иконами.

Слёзы струились ручьем.

Он подошел к ней сам. Маленький кривобокий старичок. С огромным крестом на груди.

– Что, милая?

– Нет счастья мне, батюшка! Посмотри на меня, уродину!

– Есть, лапушка! Иди за мной.

Старичок юркнул в низенькую боковую дверь.

Василиса, утирая слёзы, за ним.