Останний день

За дверью обнаружилась Юлька, причем какая-то смурная, невеселая. А еще — трезвая. Признаюсь честно — ни разу за последние годы такого не случалось. В смысле — не приходила она в мой дом в эдакое время, пребывая в подобном состоянии. Чуть поддатая — да. Под хмельком — тоже. В хлам — вообще через раз. Но чтобы совсем ни в одном глазу — впервые вижу.

— Я зайду? — уточнила она, глянув на меня — Или так и будешь будущую супругу в дверях держать?

— Само собой — посторонившись, произнес я — Мой дом теперь вой дом. Причем в прямом смысле, хозяюшка.

— То есть?

— То и есть — улыбнулся я — Тебе тут жить, дорогая. Так что ты не в гости пришла, а в наше будущее семейное гнездышко.

— Чего? — Певцова насторожилась — Какое гнездышко? Ты серьезно?

— Предельно — я подхватил кардиган, который гостья сбросила с плеч — Юль, со своим отцом под одной крышей я жить не смогу, с твоими стариками по понятным причинам не хочу, на дом такого уровня как у них у меня денег нет, значит что?

— Что?

— Будем обитать здесь — я изобразил радушный жест — Чем богаты — тем и рады. Да ладно, ты не печалься, это тебе только на пользу.

— Какую пользу? — начала закипать моя невеста.

— Ну представь себе, что мы живем в большом загородом доме. Ты же убираться в нем замучаешься. А тут? Пятьдесят восемь квадратов всего! Красота! Полчаса тряпкой помахала — и все сверкает.

— Убираться? Тряпкой? Ты бредишь?

— Ну не собираешься же ты грязью зарастать, прости Господи? А на прислугу у меня денег тоже нет, уж извини. Если ты забыла, то я бюджетник.

— Швецов, хорош дурака валять — попросил меня гостья — Какой ты, к хрену, бюджетник?

— Обычный. Согласно штатного расписания.

— А, так ты не в курсе? — Юлька нацепила на ноги тапочки и прошла в комнату — Кончилась твоя служба на благо России, можешь выдохнуть.

— В смысле? — теперь пришла моя очередь удивляться — Что значит «кончилась»?

— Кое-кто этим вопросом уже занялся, твою должность совсем скоро сократят — Певцова аристократично, с закрытым ртом, зевнула и плюхнулась на кровать — И тебя самого, понятное дело, тоже. Наши папы прекрасно понимают, что со своими принципами и характером ты из архива можешь и не уйти, потому пошли вот таким путем. Так что не прибедняйся, милый, тебе целых два оклада выдадут. По трудовому законодательству положено. Так что ты у нас на самом деле богатенький Буратино. У, какие это небось деньжищи!

— Подленько и хитренько — признал я — Похоже на наших стариков. Певцова, а ты с чего это их сейчас заложила, а? Оно тебе зачем?

— Не знаю — томно потянулась девушка — Рассказала — и все. Тем более что тебе в данной связи все равно ничего не изменить, там колесики на таком уровне вертятся, до которого не достанешь. Через неделю-другую подпишут бумагу в высоком кабинете, спустят ее в канцелярию — и все, ты уже безработный. Правда, ненадолго, на пару-тройку дней, после тебя заселят в большой и красивый кабинет в Москва-Сити, в башне «Меркурий». Я в нем уже побывала, все очень мило, надо только будет пару картин повесить, посовременнее, это сейчас в тренде. И еще секретаршу я сама тебе подберу, ясно? Валер, чего ты там как столб стоишь? Иди сюда.

— Но я так не хочу.

— Нет проблем — согласилась Певцова, ловко, одним движением, стянув с себя платье, под которым ничего, кроме нее самой, не было — Доминируй. Я сегодня покладистая. Приблизительно как ты в прошлую субботу.

— Юль, а сейчас ты о чем?

— О том, чего до сих пор понять не могу. Почему ты так легко согласился на то, что родители предложили, а? Я тебя знаю так же хорошо, как себя… Ну, почти так же. И мне с детства известно — нельзя Валерку Швецова в угол загонять, он тогда звереет, полностью теряя инстинкт самосохранения. И до конца дерется, пока подняться с земли не может. А тут тебя чуть припугнули — и все, ты потек, поплыл, мигом на все согласился. Почему? Неужели ты на самом деле так за эту Воронецкую переживаешь, что готов за нее на что угодно подписаться? Типа — любовь у тебя к ней такая?

Вот она зачем пришла! Господи, вот ведь детский сад, а? Воистину — мне бы ее проблемы… А смотрит, смотрит-то как. Ответа ждет. Небось текст всю неделю составляла, перед зеркалом репетировала.

— Так, может, не к ней? — я присел на край кровати — Может, к тебе? Вдруг меня устроило то, что наши родители предложили?

— Вдруг — с жутковатым звуком, словно раковина остатки воды, втянула в себя воздух Юлька — Может. Звучит, как песня.

— Блин, Певцова, на тебя не угодишь — возмутился я — Квартира тебе моя не подходит, работа тоже, объяснение поведения — и то не устраивает. Если все так плохо, то извини, других вариантов у меня больше нет. Придумай тогда что-нибудь сама и в это поверь.

Ну, а что еще ей сказать? Не правду же? Даже не представляю, как она отреагирует на фразу: «Я подписался подо всеми предложенным, чтобы моего отца не сгубили черным колдовством». Хотя нет, представляю. Сначала перероет всю квартиру в поисках тяжелых наркотиков, а после позвонит моей маме, и утро я встречу в клинике Вагнеров, в корпусе, где у палат мягкие стены, нет зеркал и ручек на дверях.