Останови мое падение

Даниэлю снилось, что он находится внутри Сапфира, но рядом нет ни единого фита. Перед ним стоял глянцево‑чёрный монолит; из трещины в его поверхности тонкой струйкой сочился гной. Кто‑то обхватил его за запястье, пытаясь заставить погрузить руку в дурнопахнущую яму в земле. И эта яма – он знал! – была доверху наполнена кое‑чем таким, что видеть не хочется, и уж тем более трогать.

Он метался в постели, пока не проснулся, но давление на запястье не ослабло: на часы пришло сообщение. Всматриваясь в послание, состоявшее из одного‑единственного слова, Даниэль почувствовал, как внутри всё сжимается. Люсьен не посмел бы разбудить его в такой час, чтобы известить об очередной рутине.

Даниэль поднялся. Оделся, посидел в офисе, попивая кофе. Он и сам не вполне понимал, почему ему так не хочется делать этот звонок. Даниэль ждал этого момента больше двадцати лет, но всё же – это будет не самым крупным его достижением. Будут и другие, тысячи и тысячи, каждое из которых будет вдвое значительнее предыдущего.

Он допил кофе, посидел ещё немного, массируя виски, стараясь как следует прочистить голову. Было бы неправильно встретить новую эру с затуманенным взором, полусонным. Все его звонки и записывались, но запись предстоящего разговора он оставит грядущим поколениям.

– Люсьен, – сказал он. На экране возникло улыбающееся лицо. – Успех?

– Они говорят друг с другом, – ответил Люсьен.

– О чём?

– Еда, погода, секс, смерть. Прошлое, будущее. Что угодно. Их невозможно заткнуть.

Люсьен отправил расшифровки по каналу передачи данных, и Даниэль внимательно их просмотрел. Лингвистическое ПО не просто наблюдало за поведением фитов и кореллировало его с произносимыми звуками; оно заглядывало им прямо в виртуальные мозги, отслеживая потоки данных. Отнюдь не тривиальная задача, и не было никакой гарантии, что перевод точен – но Даниэль не верил, что программа может заглючить настолько, что выдумает целый язык и сфабрикует из ничего настолько богатые и детальные разговоры.

Даниэль бегло проглядел статистические выкладки, технический обзор лингвистической структуры и фрагменты миллионов диалогов, зафиксированные программой. Еда, погода, секс, смерть. В переложении на человеческий язык разговоры казались донельзя банальными, но в контексте проекта от этого захватывало дух. То были не интернет‑боты, слепо следующие цепям Маркова, специально написанные для того, чтобы запутать судей в тесте Тьюринга. Фиты обсуждали между собой вопросы, напрямую касающиеся их жизни и смерти.

Когда Даниэль добрался до страницы со списком тем обсуждения, взгляд выхватил пункт под буквой Г. Горе. Щёлкнул по ссылке, и следующие несколько минут провёл за чтением отрывков диалогов, иллюстрирующих концепцию, возникающую вслед за смертью ребёнка, родителя или друга.

Даниэль зажмурился, потёр веки. Три часа утра; всё было предельно ясно – так ясно, как может быть только посреди ночи. Он посмотрел на Люсьена.

– Больше никаких смертей.

– Что? – вздрогнув, переспросил тот.

– Я хочу, чтобы они стали бессмертными. Пусть развиваются культурно; пусть их идеи живут и умирают. Пусть фиты совершенствуют свои мозги, когда станут достаточно разумными; всё остальное они могут улучшать уже сейчас.

– Но куда их всех девать? – спросил Люсьен.

– Я могу позволить себе ещё один кристалл. Может, два.

– Этого не хватит. При нынешнем коэффициенте рождаемости…

– Нам придётся кардинально снизить их плодовитость, свести к нулю. И тогда, если они захотят снова рожать детей, им придётся сильно постараться.

Им придётся узнать о существовании внешнего мира и разобраться в его чуждой для них физике в достаточной мере, чтобы создать новые устройства, куда их можно будет переселить.

Люсьен нахмурился.

– Но как мы сможем их контролировать? Направлять? Как сможем выбирать тех, от которых хотим…

– Это не обсуждается, – негромко произнёс Даниэль.

Кем бы ни считала его Юлия Дегани, чудовищем он не был. Раз уж Даниэль поверил, что эти создания столь же разумны, как и он сам, он не станет убивать их как скот – или безучастно смотреть, как они умирают «естественным образом». Ведь он сам задавал и мог изменить правила этого мира.

– Будем направлять их через мемов, – сказал он. – Будем стирать плохие мемы и помогать распространиться тем, которые нас устраивают.

Однако, было очевидно, что придётся держать фитов и их культуру в железной хватке – иначе он никогда не сможет им доверять. Если не получится буквально взрастить их лояльность и благодарность, придётся сделать то же самое с прочими идеями.

– Мы к этому не готовы, – сказал Люсьен. – Нам потребуются новые программы, новые инструменты для анализа и манипуляций.

Даниэль понял затруднения.

– Останови время в Сапфире. И передай команде – у них восемнадцать месяцев.

4