Останови мое падение

По поводу того, что ещё окажется в этой новой вселенной, мнения в команде разделились. Парящие в пустоте кристаллы и «Песочница» без внешних источников энергии, в сущности, обрекали фитов на смерть. Но некоторые физики полагали, что особая форма распада поля Хиггса могла пережить недолговечный кварково‑глюонный огненный шар горячего Большого взрыва, и в процессе могла получиться разрежённая плазма из протонов и электронов. Если фитам удалось построить правильные наномашины, у них оставался шанс превратить «Песочницу» в структуру, которая будет поддерживать кристаллы в безопасности – а жителям Сапфира при этом суждено долго‑долго спать в ожидании, пока зажгутся первые звёзды.

Крошечные образцы кожи, взятые у Даниэля, в конце концов были выросли в достаточно крупные лоскуты, чтобы их можно было пересадить. Даниэль метался между чёрными промежутками боли и медикаментозной эйфорией, но одна‑единственная мысль занозой засела в мозгу. Она всегда была рядом, словно путеводная звезда: Примо его предал. Даниэль даровал этому ублюдку жизнь, наделил властью и сакральными знаниями, осыпал божественными благами. И что получил в ответ? Вернулся к тому же, с чего начинал. Даниэль поговорил с юристами; прослышав о «незаконном источнике радиации», страховая компания не собиралась без борьбы выплачивать страховку за три кристалла.

Люсьен лично приехал в госпиталь. Даниэль был тронут: они не виделись лично с момента собеседования. Даниэль с Люсьеном обменялись рукопожатием.

– Ну, хоть ты меня не предал.

Люсьен выглядел смущённым.

– Босс, я ухожу.

Даниэль был уязвлён, но заставил себя принять это известие стоически.

– Понимаю – у тебя нет выбора. Должно быть, сейчас Гупта уже получил свой кристалл. В войне богов ты должен встать на сторону победителя.

Люсьен опустил заявление об увольнении на прикроватный столик.

– Какой войне? Вы всё ещё не можете отбросить свои фантазии о том, что сверхчеловеки бьются за превращение луны в гигантский компьютер?

– Фантазии? – моргнув, спросил Даниэль. – Если ты мне не веришь, почему ты вообще со мной работал?

– Вы мне платили, и весьма неплохо.

– Ну, так сколько тебе предложил Гупта? Я удвою.

Люсьен улыбнулся и покачал головой.

– Я не собираюсь работать на Гупту. Займусь физикой элементарных частиц. Фиты опередили нас совсем ненамного – наверное, на какие‑то сорок‑пятьдесят лет. Когда мы их нагоним, личная вселенная будет стоить не дороже своего острова – а потом, скорее всего, станет ещё дешевле. Но за контроль над этой вселенной никто биться не станет. Никто не будет забрасывать друг друга дерьмом, составляя дальние планы на мозги обитателей миров‑матрёшек.

– Если ты воспользуешься хоть какими‑то данными из логов «Песочницы»… – предупредил Даниэль.

– Я буду тщательно соблюдать все пункты контракта, – с улыбкой заметил Люсьен. – Но интерес к полю Хиггса может проявлять кто угодно; в конце концов, это открытая тема.

Когда он ушёл, Даниэль подкупил сестру. Та подняла дозу обезболивающих настолько, что даже чувство разочарования и ощущение, что его предали, начали притупляться.

«Вселенная, – радостно думал он. – Совсем скоро у меня будет своя вселенная!

Но в ней мне потребуются работники, союзники, компаньоны. Я не смогу делать всё сам – кому‑то придётся взять часть работы на себя».

Перевод: А. Мальцев

ПОВЕЛИТЕЛЬ ВОЛИ

Аннотация:

(Mister Volition) – 1995 год.

Главный герой, Алекс живет в мире на пороге радикальных технологических и социальных трансформаций. Капитализированный прогресс уничтожает рабочие места, а сопутствующая ему структурная безработица становится обыденной данностью. Ждать, когда же роботы будут жить за человека, остается немного. Но Алекс худо-бедно справляется, занимаясь воровством в темных переулков технологических побрикушек и валюты у состоятельного класса. Кроме того, в эти секунды и более свободные минуты он живет, размышляя об экзистенциальных, философских вопросах. Насколько он свободен? Где, в каких дебрях, вне социально-культурных установок лежит его воление, машина желаний, истинное, самое свободное «Я»? И вот украденное у богатого паренька научное чудо дает пугающий и неоднозначный ответ.

– Давай сюда пластырь.