Останови моё безумие

С самого пробуждения чувствовала себя неважно, частые и незапланированные засыпания, быстрая утомляемость и не проходящая усталость – это однозначные симптомы, тревожные звоночки, в копилку которых прибавилось сегодняшнее просыпание. Нужно срочно переключить мысли, нужно перестать думать о своей слабости, - рисовать, только за мольбертом я смогу перевести дыхание и перенестись в другую реальность, где я не такая болезненная, а мир не давит на мои хрупкие плечи своей безоговорочной непоколебимой твёрдостью.  Я проплыла в свою комнату, чётко ощущая, как не хватает воздуха в груди, несмотря на мороз, ударивший ночью, отключила отопление в спальне и распахнула окно, до вечера я успею придти в норму, поэтому нужно предотвратить головокружение и принять таблетки. Только после всех манипуляций, проделанных с целью не допустить очередной приступ, я надёжно расположилась на стуле возле мольберта, укутавшись в тёплый плед, достаточно будет того, что пронизывающий ветер будет трепать мои волосы и охлаждать разгорячённое лицо. Как обычно в моменты особенно настойчивых проявлений моей болезни, я рисовала с завладевающим мою душу упоением, целиком охваченная идеей изобразить боль, грустно и неуместно. Почти все мои картины несут в себе отпечаток страдания и печали, но по-другому я не умею, не могу рисовать того, что не чувствую, через что, не прошла сама. А боль, это самое близкое мне, самое постоянное, что всегда присутствует и ведёт меня по жизни. Слишком много серых оттенков, слишком резкие мазки, слишком сильно надавливаю на грифель, выводя очередной контур, слишком много «слишком». Не замечаю, как начинаю дышать прерывистей и чаще, как сжимаю свободную руку в кулак, а губы закусываю до крови, глаза начинает застилать пелена, но нет, это не обморок, просто слёзы, которые непроизвольно наполняют иссушенные глаза, и медленно прокладывая дорожки по бледным щекам, устремляются вниз. Даже не пытаюсь  стереть их следы или прекратить молчаливые рыдания, знаю, почему плачу и знаю, почему не могу остановиться -  бессилие…, собственное бессилие….

ВЛАДОтупение, наступившее от слов Миры, с неохотой прощалось со мной, сопровождая меня до самых врат царства Морфея, и даже засыпая, не мог до конца осознать случившееся. Мира не желает поскорее избавиться от моего присутствия, как это было вначале, она приняла и поняла меня. А я проклятый извращенец! – это было моей последней мыслью перед полным погружением в сладкое небытие на ближайшие восемь часов.

Утро было безрадостным, я проснулся помятым и нервным как после отменного похмелья, мысли в моей голове отказывались выстроиться во что-то складное, беспорядочно роясь в измученном мозгу. По привычке принял контрастный душ, чтобы расслабить напряженный разум и взбодрить уставшее тело, переоделся и уложил взъерошенные волосы гелем. На меня из зазеркалья смотрело моё отражение, более удачливая копия Калнышева Владислава Сергеевича - большая часть этих звуков, составляющая моё имя удивительным образом идентична с именем моей любимой женщины, потому что она моя собственная сестра. Кривая ухмылка, на миг появившаяся в отражении при виде своего безупречного лица, погасла и на смену её, в глазах поселилась столь привычная в последнее время тоска, нескончаемая, безнадёжная…

Встал я сегодня раньше обычного, поэтому дом был погружён в фантастическую тишину, не испорченную ненужными, лишними звуками, тишину, не давящую, не угнетённую, но утекающую с каждым пройденным кругом секундной стрелки, приближая момент пробуждения. Спустившись вниз, поддался неконтролируемому, безотчётному порыву и проскользнул в комнату Миры, даже не задумываясь об оправдании, если застану её проснувшейся.

Нет, она всё ещё спит, сладко и безмятежно, хотя между бровей пролегла тревожная морщинка. О, как же мне хотелось дотронуться до неё, разгладить эту невинную складочку, которая  умиляет и совсем не делает её хмурой, но я не могу, не должен. Обречённо опускаюсь на корточки у изголовья, и в оцепенении сжимаю руки в кулаки, чтобы невзначай не прикоснуться к самому желанному человечку в этом мире.

Несколько мгновений подарил себе и своему воспалённому воображению, бездумно растрачивая минуты на созерцание совершенства, что не подозревало о моём присутствии в своей комнате. Боже, что я творю, я же обещал, что буду хорошим братом, что выброшу из своей головы эту греховную ересь, тем более, сейчас, когда её доверие ко мне возросло настолько, что я боялся мечтать. Уже совсем скоро она будет искренне любить меня как брата, а я извращаю свою любовь к ней до безумия.