Остановись, мгновенье…

Меня тронули ее слова. Прежде всего – это талантливо. А я слышу и ценю талант.

Я выслушала монолог Любы и сказала:

– Успокойся, Люба. Мы просто работаем. Данелии нужны свежие мозги, а мне нужен успех. Гия – талантливый режиссер, работа с ним – гарантия успеха. Я не могу отказаться от такого сотрудничества. Через месяц мы закончим сценарий и располземся по своим домам. У меня маленькая дочка. Она по мне скучает. Ты думаешь, что только ты любишь своего ребенка? Я тоже люблю дочку и хочу домой. Скоро полдник. Пойдем в столовую, попьем чай. Веди себя нейтрально. Не надо развлекать аудиторию, все только и ждут сплетен…

Мы зашли за Данелией. Спустились в столовую. На столе стояли коржики. Официанты разливали чай.

Отдыхающие стекались в столовую, с удивлением пялились на наш треугольник. Данелия – вершина треугольника – сидел с непроницаемым лицом. Люба – спокойная, слегка напряженная, приветливая. Все-таки она – хорошая актриса.

А я сидела ко всем спиной. Моего лица не было видно. Что я чувствовала? Мне было жалко всех. Гия – жертва Любы. Люба – жертва Гии. А я раба любви, тоже жертва.

В поздравительных телеграммах обычно желают здоровья, успехов в работе и счастья в личной жизни.

Здоровье у меня было. А успехи в работе и счастье в личной жизни обеспечивал Данелия. Куда денешься? Никуда не денешься.

Царь Соломон написал: «Все проходит». Он ошибся. Не проходит ничего.

На «Мосфильме» планировали совместный советско-итальянский фильм. Режиссер с советской стороны – Георгий Данелия. Нужен был сценарий. Данелия пригласил меня. Предстояла поездка в Италию. Документы были оформлены.

Люба не поленилась и пошла на прием к директору «Мосфильма». Она поведала ему, что сценаристка Виктория Токарева крутится под ногами у Данелии, как шелудивая собака, и нарушает покой семьи. И она, законная гражданская жена Любовь Соколова, просит дирекцию «Мосфильма» не допустить поездку Токаревой в Италию.

Директор вник и принял меры. Меня не выпустили.

Я ничего не знала, мне было все равно. А Гия оказался в курсе Любиного зигзага и возмутился.

– Как ты могла пойти на такую подлость? – удивился он.

– Я боролась, – спокойно ответила Люба. – Сколько можно бездействовать…

Данелия поехал в Италию без меня. С переводчиком Валерой Серовским.

Вернувшись, он привез мне полный гардероб на все времена года. Любе он привез теплые сапоги на меху. Нужная вещь в нашем климате.

Люба спокойно взяла подарок, подсморкнула носом и ушла в свою комнату. Ее позиции были незыблемы.

С замыслом у Данелии ничего не вышло. Постановку передали Рязанову. Эльдар Александрович снял фильм «Приключения итальянцев в России».

Совместные фильмы не бывают хорошими. Они, как правило, фальшивые и натужно смешные. Развлекуха.

Я была довольна тем, что мы соскочили с этой халтуры. Сохранили время и душу.

Шила в мешке не утаишь. Наши отношения вылезли наружу. Данелия влюбился необратимо. Люба поняла, что ее время кончилось. Начался ее путь на Голгофу. Она страдала безмерно, плакала, грозила покончить с собой. Колька обнимал ее за шею, говорил: «Мамочка, не плачь, я вырасту и женюсь на тебе».

Голгофа началась и для меня. Я сидела как собака на заборе – ни туда ни сюда. Данелия должен был что-то решить, но он тянул и тем самым длил Голгофу. Легче всего ему было запить на неделю и выпасть из действительности. Он бродил по Млечному Пути в своем спасительном забытьи.

Коле исполнилось восемнадцать лет, предстояла армия. В те времена все мажоры (дети состоятельных людей) ложились в психушки и получали фиктивный белый билет. Колю положили в психушку. Люба пришла в больницу, встретилась с врачом. Врач, молодая и строгая, сообщила суровый диагноз.

– У него нет никакого диагноза, – мягко объяснила Люба. – Мы договорились. Вы просто не в курсе.

– Я не знаю, с кем и до чего вы договорились. Я сообщаю, что ваш сын болен и его надо лечить.

Эта новость как встреча с грузовиком, который несется прямо на тебя.

Люба пришла домой и сказала Гии:

– Это все из-за тебя…

Гия поверил. Коля был свидетелем страданий матери, его неокрепшая душа не выдержала и треснула. Гия почувствовал себя глубоко виноватым. Никому не пришло в голову, что причиной может быть алкоголь. Я каким-то образом оказалась втянута и стала объектом вины. Сообщница преступления. Я пыталась утешить Гию, но с ним стало невозможно разговаривать. Это был уже другой человек. Он сдулся, как проколотый воздушный шар. Я поняла, что любовь ушла из него и я ничего не могу с этим сделать. Люба победила в холодной войне, как Америка.

Умерла Мери.

После похорон Данелия отдал Любе связку ключей и сказал:

– Теперь ты хозяйка этого дома.

Люба взяла ключи, привычно подсморкнула носом и пошла в свою комнату.