Остановить Батыя! Русь не сдается

Жил во граде Киеве славный муж Добрыня,
сын Никитович,
Пригласил однажды князь
Владимир Красное Солнышко
Богатыря Добрыню и других гостей
да на почестен пир…

Дожевав кусок рыбного пирога, Терех стал подпевать Сулираду, поскольку хорошо знал слова этой песни, которая частенько звучала и на пирах в тереме рязанского князя Юрия Игоревича. Разгоряченные вином Беляна и Велижана поддержали пение Сулирада и Тереха своими чистыми звонкими голосами.

Неожиданно в гридницу вбежал караульный с воротной башни в мохнатой собачьей шапке в виде колпака и овчинном тулупе. Стук тяжелых двустворчатых дверей и топот ног стражника грубо нарушил царящую в трапезной веселую идиллию. Вся четверка поющих разом умолкла при виде торопливой поступи стража и его обеспокоенного раскрасневшегося на морозе лица.

— Что стряслось, Парфен? — спросил Сулирад, поднявшись со стула.

Терех поставил на стол недопитую чашу с вином. Беляна замерла с полотенцем в руке, которым она собиралась обтереть свои губы, вымазанные медом. Велижана торопливо одернула на себе платье, прикрыв длинным подолом свои белые голые бедра, на которых только что лежала тяжелая потная рука огнищанина.

— Там… прискакал верхом на коне твой слуга Тришка, — задыхаясь после быстрой ходьбы, вымолвил стражник. — Ворота были заперты, но я велел их открыть, чтобы впустить конника в замок. Я узнал, что это Тришка, токмо когда снял его с седла.

— Снял его с седла… — чуть растерянно пробормотал Сулирад. — Тришка что, пьян иль без чувств?

— Он мертв, господине, — печально ответил караульный. — У него в спине торчит стрела.

— Час от часу не легче! — вырвалось у Сулирада, который вмиг протрезвел. — Ну-ка, Парфен, веди нас к Тришке. Где ты его оставил?

— В дворцовой караулке он лежит, господине, — сказал стражник, ткнув большим пальцем себе за плечо.

Опрокидывая стулья и на ходу хватая шубы и шапки, Сулирад и Терех поспешили прочь из гридницы вслед за Парфеном, который шагал впереди них, переваливаясь на коротких ногах, как медведь.

Беляна и Велижана остались сидеть за столом, объятые тревогой после всего услышанного.

Пройдя темным переходом в дворцовую башню, Парфен и идущие за ним Терех и Сулирад спустились по ступеням, проложенным во чреве каменной башни, к боковому выходу из дворца. От выхода из башни до караульного помещения было шагов двадцать по заснеженным плитам широкого двора. В караулке была сложена печь, поэтому там было тепло. Свет двух горящих факелов озарял все углы в этом прибежище дворцовой стражи.

Возле печи сидели на табуретах три гридня в распахнутых полушубках, ведя негромкую беседу. При виде огнищанина они вскочили со своих сидений, взяв в руки дротики.

Не обратив на них никакого внимания, Сулирад сразу же подошел к широкой скамье у стены, на которой лежало лицом вниз бездыханное тело Тришки. В спине у мертвеца торчала длинная черная стрела с пестрым оперением на конце. Перья то ли сокола, то ли ястреба были накрепко прикручены к древку стрелы тонкими волокнами бычьих сухожилий.

— Сказал ли тебе Тришка, кто стрелял в него и где это случилось? — обернулся к Парфену Сулирад. — Он хоть что-то успел тебе сказать?

— Нет, господине, — тяжело вздохнул Парфен. — Когда я стал снимать Тришку с седла, то он лишь негромко застонал и тут же отдал Богу душу. — Парфен снял шапку и перекрестился.

Сулирад чуть слышно выругался, с досадой всплеснув руками.

— И что теперь делать? — Сулирад взглянул на Тереха. — Как узнать, что за злодеи убили Тришку?

— Чего тут гадать, друже? — промолвил Терех, внимательно оглядывая стрелу, пронзившую несчастного Тришку. — Татары убили твоего челядинца. Это татарская стрела, можешь мне поверить.

— Не может этого быть! — заволновался Сулирад, изменившись в лице. — Откель здесь взяться татарам?

— Со стороны града Владимира, откуда еще, — проворчал Терех. — Похоже, наши обозники по пути из Суздаля сюда наткнулись на татарский дозор. Нехристи очень далеко рассылают своих дозорных от основной своей орды, такая у них тактика.

Сулирад велел Парфену вытащить стрелу из мертвеца. Осмотрев окровавленный наконечник стрелы, ее древко и оперение, он опять взглянул на Тереха. В его глазах был тот же молчаливый вопрос.

— Татарская это стрела, не сомневайся, — уверенно промолвил Терех. — Вооружение мунгалов я неплохо изучил, покуда был у них в плену.

Сулирад вновь выругался и сердито прикрикнул на стражников, веля им не рассиживаться у печи, а нести дозор на крепостной стене замка. Стражники торопливо покинули караульное помещение. Собрался идти на воротную башню и Парфен, но Сулирад задержал его, приказав ему поутру схоронить Тришку где-нибудь на внутренней стороне крепостного вала. Сулирад отдал это приказание именно Парфену, поскольку тот являлся десятником, верховодя всеми прочими дворцовыми стражниками.