Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942

На шестой день, оголодавшие и измученные скитаниями по лесам и болотам, они вышли на большак, по которому двигался на восток санитарный обоз одной из дивизий 50-й армии.

Обозом командовала женщина с петлицами капитана медицинской службы.

Отяпов доложил о прибытии. Она некоторое время устало смотрела на них. Потом спросила:

– Раненые есть?

– Нет.

– Больные?

– Все здоровые, товарищ капитан. Только сильно голодные и от усталости с ног валятся.

– Потерпите немного, – сказала она. – Скоро места на повозках освободятся.

И действительно, не прошли и километра, санитары сняли троих умерших. Тут же, при дороге, закопали. Неглубоко. Разгребли снег, листву, заглубились в талый грунт на два штыка – и готовы могилы. Отяпов помогал санитарам. Не потому, что имел какую-то корысть, а просто так, по привычке что-то делать вместе со всеми.

Место на освободившейся повозке ему досталось перед самой Тулой.

Возле шоссе зенитчики окапывали свои длинноствольные орудия.

– Такие, должно быть, любой танк насквозь прошивают, – сказал раненый, сидевший впереди. – А нас бросили с одними бутылками. Докинь до него бутылку…

– Так надо подпускать. Поближе. – Зашевелился и другой раненый, у которого была плотно забинтована голова и только для рта и носа были сделаны узкие продухи.

– Поближе, – огрызнулся сидевший впереди. – Ты вон подпустил…

– Я подпустил.

– И где твое отделение?

Забинтованная голова ничего не ответила, только вздохнула.

Вечером они, все двенадцать душ, сидели за просторным столом в доме на Кузнецкой слободе в Заречье и ели наваристые щи с гусятиной.

До того Отяпову понравились эти тульские щи, что он про себя решил: «Вот вернусь с войны, обязательно гусей заведу. Если, конечно, живой останусь…»

После еды завалились спать.

Но спали недолго. Прибежал сосед, четырнадцатилетний Гришка, который все это время не отходил от Тульского, растолкал его и сказал, что комендантский патруль собирает окруженцев по всему городу. Заходят во все дома. Сгоняют куда-то к стадиону.

– Двоих расстреляли. Я сам видел. Патруль расстреливал. Вывели и шлепнули. Видать, шпионы. Или дезертиры. – Гришка выложил свою новость и внимательно смотрел на Тульского.

Отяпов сел и начал обуваться. Сапоги у него теперь были добрые. В таких еще можно не один десяток километров отмахать. Хоть по грязи, хоть по снегу. Но видать, идти далеко теперь не придется. Зашевелились и другие.

Новость не радовала.

Начали обсуждать свое положение. А положение было не ахти каким веселым.

В город они прошли мимо постов. Вел их Тульский. И вот теперь они сидели и решали, что делать дальше. Кто-то предложил пойти в комендатуру или выйти и доложить

о прибытии первому встречному патрулю.

– Ну-ну, – хмыкнул Ванников, все видевший в черном цвете. – Далеко вас патрули не поведут. К ближайшей кирпичной стенке…

Выход неожиданно предложил Гришка:

– Вам надо идти к Рогожинскому поселку. Там наши оборону строят. Заводские. И отец мой там, и братья. Я вас проведу.

– Мы не ополченцы, – робко возразил Гусёк. – Нам надо искать свою часть.

– Где она теперь, своя часть… – наконец сказал Отяпов.

Все замолчали. Отяпов стал для этих людей не только командиром, но и тем человеком, который может спасти, вытащить из смертной прорывы. А она теперь везде – справа и слева, спереди и сзади. Рассуждать можно всяко, но решение принимать должен самый мудрый и опытный.

– Надо идти к ополченцам. Там теперь передовая.

– Опять к черту в пасть!

– Оборвались, обносились, – зароптали бойцы.

Отяпов поднял руку. Ропот сразу стих.

– Мы тут из разных частей. Кто будет разбираться, чьи мы и с чем пришли сюда. Немец все время шел за нами следом. А значит, не сегодня завтра он будет здесь. Искать свои полки будем потом. Собирайтесь, ребятушки. Давайте почистим оружие и пойдем на позиции.

– Там, видать, тоже особый отдел есть, – сказал Ванников.

– Будем молить Бога, чтобы нам там поверили. – И Отяпов расстелил перед собой плащ-палатку, вынул из вещмешка масленку и протирку, выщелкнул из винтовки затвор, вытащил шомпол. Все это разложил перед собой на плащ-палатке.

Его примеру тут же последовали все, у кого было оружие.

Спустя несколько часов они стояли ровной шеренгой перед командиром роты тульских ополченцев. Тот выслушал доклад Отяпова, внимательно осмотрел новоприбывших, их оружие. Потом достал из полевой сумки блокнот и начал переписывать фамилии и номера частей. Переписав всех, сказал:

– Вот что, товарищи бойцы регулярной Красной армии, я должен доложить о вашем прибытии и желании воевать вместе с нами командиру полка. А пока на довольствие вас поставить не могу.

Оружие у них забрали. Сложили возле блиндажа командира роты.

– И куда ты нас привел? – покачал головой Ванников. Лицо его было бледным, руки дрожали.

Ночь они переночевали в одном из домов, куда их отвел ополченец, вооруженный французской винтовкой времен Первой мировой войны.

– Где ты ее отрыл? – Ванников кивнул на диковинное оружие, оснащенное длинным штыком, похожим на шпагу.

– Что бы ты понимал, – ответил ополченец. – Она бьет на два с половиной километра.

Проснулись в полночь. Разбудил их все тот же ополченец с винтовкой Лебеля.

– Ротный вызывает, – сказал он.

Еще не рассвело как следует, когда со стороны шоссе, которое узкой сырой полосой угадывалось левее возле леса, прибежала разведка. Туман понемногу начал рассеиваться. Видимость становилась лучше. В окопах сразу началось оживление. Народ забегал. Ротный куда-то пропал. Потом появился с другой стороны. Увидел их и, видимо вспомнив, что и с ними надо что-то делать, сказал:

– Разбирайте винтовки. Кто у вас старший?

– Я. Красноармеец Отяпов. – И Отяпов неуклюже махнул у обреза каски опухшей от холода ладонью.

– Приказываю вам занять вон то крыло. – Он указал в туман. – Окопы там отрыты. Будете прикрывать зенитный расчет со стороны леса. А сейчас получите патроны и по буханке хлеба. Другого пайка на вас не предусмотрено. Огонь открывать по моему приказу. Дальше действовать по обстоятельствам. Ваша задача – не пропустить немецкую пехоту к орудиям.

Патронов им дали много. Сколько смогли взять, столько и нагребли в карманы и подсумки. Выдали по бутылке КС и три противотанковые гранаты. Одну Отяпов взял себе, другую поручил Тульскому, а третью Курносову.

Когда разобрали винтовки и получили патроны, повеселел и Ванников. Он посматривал на лес и полоску шоссе, черневшую на фоне заснеженного поля, и говорил самому себе:

– Сейчас мы им… Или грудь в крестах, или голова в кустах.

Потом, глядя, как ловко управляется с патронами Тульский, снаряжая обоймы, сказал:

– Смотри, Тула, гранату не потеряй.

Тульский в ответ засмеялся:

– Не потеряю, Калуга.

Они заняли пустые окопы рядом с запасными позициями зенитчиков и начали готовиться.

Зенитка стояла немного поодаль, ближе к домам. С длинным опущенным вдоль земли хоботом, она походила на хищного зверя, готового клюнуть любого, кто вылезет к ним из тумана.

Разведка принесла весть: по Орловскому шоссе движется колонна бронетехники и крытые грузовики с пехотой.

Немного погодя из леса, наполовину скрытого туманом, вылетела, будто перепуганная птица, сигнальная ракета. Она косо прочертила серое небо над черной стеной неподвижного леса и исчезла, сгорев и оставив едва заметный черный след.

– Идут.

Отяпов оглянулся на своих бойцов: Курносов, Гусёк, Тульский, Ванников, дальше двое из отдельного разведбата, прибившиеся к ним перед самой Тулой. С другой стороны замерли остальные, кого он знал и кому доверял, потому что слабые ушли по пути сюда.

– Ну что ты, Гусёк, дрожишь, как целочка перед первым разом. – Ванников нервно мял в зубах докуренную до последней степени самокрутку. – Ты уже умирал. Ты не должен бояться.

– А я и не боюсь, – ответил Гусёк. Лицо его было серым.

Отяпов посмотрел на него и отвернулся. Надо было что-то сказать людям перед боем.

– Ребята! – крикнул он. – Что бы ни было, держаться своей позиции!

Это бы его первый боевой приказ. Он вдруг почувствовал, что руки его согрелись и что спина вспотела.

В лесу послышалась стрельба. Захлопали частым заполошным боем мосинские винтовки. Потом полыхнул немецкий пулемет. Отяпов его сразу узнал. Снова зачастили винтовки. Разведка, понял Отяпов, или боевое охранение – мотоциклисты. Наскочили на охранение ополченцев.

Так оно и случилось. Через несколько минут в поле замелькали фигурки бегущих со стороны леса. Они быстро пересекли обмысок белого поля и исчезли в противотанковом рву.

– Охранение отходит.

– Неужто танками попрет?

– На телегах поедет, – хмыкнул Ванников.

В стороне шоссе зарокотало, сливаясь в единый вибрирующий гул. Казалось, проснулся лес и начал жить какой-то своей неведомой и зловещей жизнью, враждебной и городу, и им, притаившимся в своих окопах, и сейчас он стронется и поползет на них всей своей несметной силой.

Туман все еще держался понизу, и Отяпов подумал, что он им поможет. Как-никак, а танкистам, да еще в незнакомой местности, ориентироваться и вести огонь будет куда сложнее, чем нашим артиллеристам.

Отяпов оглянулся на позицию зенитчиков. Расчет уже замер у орудия, изготовившись к стрельбе прямой наводкой.