Остановите Землю, я сойду (СИ)

— Гремлинов уже почти миллион на Ирагане. В большинстве мы словно близнецы. Плюс способность к невидимости. Вероятность, что нас поймают одна из миллиона, — и он посмотрел мне прямо в глаза с вопросом, в порядке ли мои мозги после вступления в брак. Кивнул головой, что понял его. Еще обвинит меня в неспособности руководить после того, как я узнал, что скоро буду отцом. Хотя, судя по моему поведению, с головой у меня явные проблемы с момента, как я увидел Леру.

Кто бы мог подумать, что когда-нибудь у меня будет жена, которая с азартом будет выбирать самую сухую пещеру.

Я отвел Демогона и Софу к месту, откуда можно было спокойно телепортироваться в город. Перед тем, как попрощаться с друзьями, посоветовал использовать в крайнем случае кофе. Очень хотелось поставить Демогону печать на запястье, чтобы он мог в любой момент позвать меня на помощь по телепатической связи, но это ещё больше увеличивало вероятность их поимки.

Грусть посетила меня в тот момент, когда они оба исчезли. Как всё изменилось с момента начала революции. Планета гибнет вместе с драконами, и я чувствую сердцем, как ей плохо. Драконы в неволе перестают отдавать часть энергии планете, и её дух слабнет. А с исчезновением последнего дракона умрёт все живое на планете, и она превратится в пыль. Я видел однажды такую планету. На Земле её назвали Фаэтон. Сейчас вместо неё между Марсом и Юпитером вращаются астероиды. Миллиарды жизней исчезли в один миг и это могло произойти снова.

Собрался и пошёл обратно. Пришло время составить план, как накормить всех, кого приютили горы. И придумать способ свержения власти людей. Мирными предложениями договорится вряд ли получиться. Надеюсь, мозгов у дорвавшихся до власти хватит, и они не вступят в сговор с Хамелеоном. При таком раскладе, скорее всего, свергать придётся Хамелеона и всех преступников Ирагана.

Интересно, чем занимается сейчас Мурсулина. От кого я не ожидал помощи, так это от нее. Надеюсь, мой договор с ней не принесет нам проблем. Жаль, что с Кижана спала моя метка, как только корабль коснулся поверхности планеты.

Лера сидела в главном зале, который иногда использовался не только как центр обсуждения важных вопросов, но ещё и как столовая. Напротив неё на столе стояла тарелка с непонятной синей баландой, и она старательно в ней ковырялась. Мужчин не было. Присутствовало с десяток дракониц и пара девочек-подростков, которые с упоением смотрели на мою жену, и даже не прикоснулись к своим порциям.

Подошёл, подвинул стул и сел напротив Леры. Она посмотрела на меня с печалью в глазах. Даже голод не смог её разубедить, что еда в тарелке небезнадежна. Но врожденное чувство такта мешало ей сказать, что съесть она еду от местного шеф повара не сможет.

— Я так проголодался, — пришел я ей на помощь и подвинул тарелку к себе. Лера слишком быстро протянула мне свою ложку. От баланды пахнуло нестираными носками.

Первый глоток странной каши заставил зашевелиться на затылке волосы. Не знаю, как мне удалось выдавить из себя улыбку. Лера невинно пожала плечами, предполагаю, что она так и не пробовала угощение.

— Мы с мамой готовили, — обрадовалась девочка-подросток и с блестящими от удовольствия глазами посмотрела на свою мать.

— Из листьев дерева Ладиназа, — скромно произнесла ее мать, и все присутствующие дружно опустили свои ложки в тарелки. Я с усилием заставил себя поднести вторую ложку ко рту, планируя закинуть еду прямо в желудок, минуя рот. Ладиназ был вполне съедобен, очень насыщен всякими микроэлементами и мог запросто излечить больного простудой, но имелся у него один очень неприятный эффект. Кроме того, что он был отвратителен, он мог отбить обоняние и вкусовые рецепторы на пару дней.

Вторая ложка была не менее мерзкой, чем первая.

— Очень вкусно, — с трудом удержал на лице счастливую улыбку. Народ принялся уплетать с удовольствием то, что у них было в тарелках. Позавидовал. От постоянного употребления в пищу самого доступного съедобного растения у них давно отключились все рецепторы. Мне же пришлось давиться кашей и дальше, чтобы не обидеть женщин, которые так старались поделиться последним. Под конец обеда, на моё счастье, у меня отрубились вкусовые рецепторы, а следом и пропало обоняние.

Лера, глядя на меня, становилась всё печальней. Голод у неё не отступил. Осталась одна надежда на Демогона. Надеюсь, он сможет добыть еды, как можно больше.

— Может попробуешь? Не так всё плохо, как кажется, — тихо прошептал я, слегка наклонившись вперёд. Лера отрицательно помотала головой и слегка побледнела.

В этот момент сработала сигнализация. Пещера мгновенно ожила, как улей. Все работали слаженно. Женщины и дети скрывались в убежищах, мужчины с оружием неслись к месту прорыва. Мы влились в этот поток вместе с Лерой, и мне в руку прилетел от кого-то автомат с полным магазином. Лере кинули небольшой пистолет. Моя жена была неразделима на войне от меня, как бы я этого не хотел. Её воспринимали, как воина.