Остановка

Мои вопросы остались без ответа, и я продолжил движение, не оглядываясь назад, казалось, что-то пыталось меня настичь, что-то плохое, чего нельзя было допустить. У дверей поезда, как статуи, стояли люди, глаза закрыты, а руки строго смотрели вниз. Их головы были слегка наклонены вперёд, что создавало ощущение, будто они как роботы стояли на зарядке в режиме ожидания. Это полу реальная картина казалась чем-то неправильным, только я не мог понять, кто был неадекватным, я или они.

За пеленой в окне было явно темно, значит ночь, понятно, почему было так тихо. Но как только я подумал о безмолвии, оно тут же пропало, в воздухе повис гул и перепалка, а из купе вывалились толпы, снующих людей, одетых как попало, то в ночные сорочки, то в костюмы и шляпы. Люди кричали и требовали остановки.

Собираясь в небольшие коалиции, они спорили о том, что могло происходить и настойчиво предлагали решения. Из-за моей спины выбежала женщина в бигудях, толкнув меня, словно заклинившую дверь, она ринулась к скоплению недовольных с предложением нажать на стоп-кран.

— Помилуйте, леди, если бы мы его видели хоть где-то, разве мы б его не нажали? — ответил ей джентльмен в костюме в полоску с пенсне на самом кончике носа.

— Я считаю, нас везут туда, откуда нет возврата? — кричал, разбрызгивая слюной, седовласый старик с жёлтыми глазными яблоками.

— Поведайте, это ж куда?

— Лучше вам не знать раньше времени. А я здесь оставаться не намерен.

— Сиганёте прямо на ходу? Жаль разочаровывать вас, но двери не открываются.

— А как же окна?

— Они и подавно.

Я обернулся в поисках ответа, потом ещё раз и ещё, пока не закружилась голова. Некогда тихий и пустой коридор нескончаемого вагона в секунду стал скопищем хаоса. Люди ругались, превращаясь в гиен и разбрасывая пену, сочившуюся из пасти, их тела и хребты стали напоминать дуги, а вздымающиеся от ярости грудь сотрясала стены.

Те, кто не принимал участия в полемике, рвали на себе волосы от нетерпения и скуки. Воздух завибрировал от воя изнывающих детей и женщин. И хотя поезд по-прежнему шёл плавно, всё вокруг сотрясалось будто началось землетрясение. Раскалившись до предела, тела буйствующих гиен стали плавится как воск.

Девушка возле меня стала бледной как фарфоровая кукла, я хотел помочь ей, спасти от сего зрелища, но потерял контроль над собой от паники.

— Господи, да что же происходит?

Бледное личико девушки повернулось ко мне, её глаза были черными, а губы потеряли цвет и застыли в улыбке:

— Поезд не останавливается. Вы помните, как оказались здесь? — она наклонила голову в право. — Никто не помнит. Кто-то похитил нас.

— Но кто это мог сделать? Кому такое нужно?

— Никто не знает. — она разразилась дьявольским смехом, что звучал будто из глубин моего сознания. — И, вероятно, не узнает.

Её когтистая рука пронзила мою кожу на груди, словно пытаясь добраться до самого сердца, она сдавливала и сдавливала сопротивляющееся тело, пока боль, пронзившая все жилы разом, не парализовала меня, как добычу.

Она потянула носом:

— Мириады падений и сожалений, вот чем пропитано твоё мясо. Придёт время, и ты либо иссохнешь от жалости и рассыпишься как мумия, либо расплавишься от нескончаемого гнева ко всему миру.

— Кто ты? — в ужасе прокричал я.

— Я твоя ловушка, твоё безумие, твоя нетронутая жизнь.

— Вот увидишь, скоро остановка.

— Поезд никогда не остановится. Ты оказался здесь потому, что слаб и жалок, и ты исчезнешь так же внезапно, как появился.

— Меня дома ждёт жена.

Бледная лапа ослабила хватку, и моё тело повалилось на пол. Её смех оглушал, создавая бредовые иллюзии вокруг. Я поднялся, закрывая уши руками, и помчался, огибая скелеты, танцующие в огне.

Крики сменялись смехом, а гнев — торжеством. Существа, мелькавшие то там, то тут, ели останки самих себя в курьёзной пляске. Я старался не смотреть по сторонам, сваливая всё на безумие, но то и дело поскальзывался на чьей-то плоти.

Последняя дверь, в самом конце поезда, мелькала так близко, словно морковка перед осликом, всё не приближаясь. Но когда мне всё же удалось её достигнуть и выпрыгнуть на полном ходу из мчащегося поезда, я провалился в пустоту.

Моё тело повисло в безвременье. Последнее, что я увидел, поезд, который медленно удалялся, а затем исчез. Разверзлась пучина тёмного пространства, и поезд угодил в небытие. Его не стало. И ничего не стало.

Что может быть страшнее пустоты? Печаль и боль поистине ужасны, но отсутствие чего-либо хуже смерти. Огромное всепоглощающее ничто.