Остановка «Любовь»

– Осмотрим и другие экспонаты, – успокоила ее гид. – Но, естественно, не весь дворец – на это понадобилось бы несколько лет. Мой опыт показывает, что в музее целесообразно проводить не более двух часов – дальше мозг просто перестает усваивать информацию. Были у меня индивидуальные туристы, сами искусствоведы, – неожиданно предалась воспоминаниям Елена. – Они попросили экскурсию подлиннее, часов на пять, но уже на четвертом выдохлись и предложили пойти попить кофе!

Я была с ней целиком и полностью согласна – больше двух часов я тоже ни в одном музее не выдерживала. А задачей обойти весь Лувр за один день мог задаться только полный безумец!

– Итак, перед нами прославленная Венера Милосская, – рассказывала гид, когда мы столпились возле знаменитой скульптуры. – Статуя богини любви Афродиты, найденная в девятнадцатом веке на острове Милос, от которого она и получила свое название…

– А почему Венера, если Афродита? – шепотом спросил Денис.

– Это одно и то же, – шепотом пояснила я. – Просто Афродита – греческое название, а Венера – римское…

– Я знаю, не дурак, – вдруг обиделся он.

Я не успела уточнить, в чем тогда суть вопроса, неожиданно заинтересовавшись продолжением рассказа:

– Руки были утрачены уже после нахождения, как и постамент.

– Надо же! – шепотом поразилась я. – Ну и люди! Нашли Венеру Милосскую и отломали ей руки! Да еще и потеряли!

– У Ники Самофракийской, к которой мы перемещаемся, отсутствуют не только руки, но и голова, – «утешила» нас Елена.

– Тоже, когда нашли, оторвали? – простодушно уточнил Мишка Зубков.

Елена не удостоила ответом его дурацкий вопрос, и мы направились к лестнице, обозревать знаменитую богиню. Ника, несмотря на отсутствие головы и верхних конечностей, понравилась мне больше Венеры – образ безрукой богини был уже настолько растиражирован, что мозг просто отказывался воспринимать оригинал.

– Сейчас мы с вами направимся к «Джоконде», но по пути я буду рассказывать вам и про другие знаменитые полотна, – проанонсировала Елена.

Я внимательно разглядывала картины, слушала рассказ гида и убеждалась: похоже, я совсем нечувствительна к высокому искусству. Она так и сыпала великими именами: Рафаэль, Микеланджело, Леонардо да Винчи, но я почему-то никак не могла проникнуться величием их произведений.

– Еще Донателло не хватает, – шепнул мне на ухо Денис.

– Кого? – не сразу поняла я.

– Четвертой черепашки ниндзя, – пояснил он. – Рафаэля, Микеланджело и Леонардо видели, остался Донателло!

– Как ты можешь! – возмутилась я. – Мы смотрим в Лувре великие картины, а ты про черепашек!

– А я с первого класса не люблю, когда поясняют, что хотел сказать художник, – уже серьезно ответил Денис. – И еще сочинение по картине заставляли писать! Откуда кто знает, что хотел сказать художник, кроме него самого?

Аргументов, чтобы возразить ему, у меня не нашлось, я лишь заметила:

– В первом классе не пишут сочинения по картинам.

Однако на этот раз Денис не позволил, чтобы последнее слово осталось за мной:

– Мы не писали, а сейчас первоклашки на макбуках работают. Что уж говорить про какие-то сочинения!

Наконец мы добрались до «Джоконды». Она располагалась одна в целом зале, а вокруг были развешаны таблички на разных языках, призывающие остерегаться карманных воров.

– И тут воруют? – удивилась я.

– Конечно, уставишься ты на картину и обо всем забудешь, а у тебя в это время кошелек вытащат, – заявил Денис. – Смотри, даже на русском объявление есть!

Я испуганно схватилась за сумку – к счастью, кошелек был на месте. Крепко придерживая ее, я стала рассматривать картину. О том, что «Джоконда» небольшого размера, я знала, не ожидала только увидеть ее за стеклом.

– Картина помещена под пуленепробиваемое стекло после нескольких попыток ее повредить, – словно услышала мой вопрос Елена. – С шестнадцатого века технология живописи непрерывно развивалась, но до сих пор никому не удалось так передать улыбку и взгляд, как это сделал Леонардо да Винчи. Пройдите по залу и убедитесь – где бы вы ни находились, Джоконда будет смотреть на вас.

Мы послушно прошли и убедились – взгляд Джоконды, и правда, неотступно следовал за тобой.

– Ну и ничего особенного, – опять сказал Денис. – Просто она самая известная, вот все и прутся. Картина как картина, тут таких еще сотни висят.

– А почему она самая известная? – поинтересовалась я. – Почему ты про нее знаешь, а про остальные сотни – нет?

Честно говоря, в глубине души я была с ним согласна – моих познаний в живописи явно не хватало, чтобы оценить все величие «Джоконды». Если бы я ничего не слышала о ней раньше, то не обратила бы внимания в ряду других картин.

– Ребята, пойдемте, – позвала Елена. – Время нашей экскурсии заканчивается.

Уже покидая зал с «Моной Лизой», я вдруг заметила в дальнем от картины углу Оксану с Олегом. Выказывая знаменитому полотну восхитительное пренебрежение, они самозабвенно целовались. Значит, все же определились в своих отношениях, чего нельзя сказать о нас с Денисом… Эта песня хороша, начинай сначала!