Остановка на планете 'Долгий Год'

Но может и нет, потому что бродячие звездолеты вроде «Нордвика» лучших миров не посещали. Вообще-то говоря, подобные корабли и права на существование не имели. Они давно уже были ископаемыми. Их компания могла себе позволить покупать подобные развалины лишь потому, что весь этот класс звездолетов давным-давно уже был вытеснен новыми кораблями, которые уже могли совершать посадку на поверхности; во всяком случае, если планета была достаточно крупной и развитой, чтобы оправдать применение посадочной системы. «Нордвик» же был исчезающей породой, не способной ни к чему, разве что брести потихоньку между самыми бедными и недавно колонизированными мирами в надежде устроить там свой маленький бизнес и отремонтироваться, чтобы улететь чуточку подальше.

Только, гадала Мерси МакДональд, терпеливо сверяя фактуры, будут ли эти бедные миры достаточно бедными, чтобы пожелать купить те товары, которые корабль предлагал на продажу. Некоторым машинам и устройствам давно уже исполнилось лет десять-пятнадцать — это по корабельному времени, да и продажные технологии тоже были далеко не современными. Все товары были такими же обветшалыми, как и сам звездолет. На складах хранилось 2300 штук «самоделок» — совершенно дешевых товаров, изготовленных самими членами экипажа для продажи и для того, чтобы как-то убить время в полете. Сюда же включались стихи, произведения искусства и вязаные вещи. Здесь же было почти одиннадцать тысяч видов цветов, фруктовых и декоративных деревьев, овощных культур и трав; самые обещающие из них уже дали на гидропонических грядках новые семена. Была библиотека из почти 50 000 старых земных книг, записанных в цифровой форме — предполагалось, что на новых планетах кому-то захочется читать книги; на Гадесе эту часть груза проигнорировали совершенно, и для Мерси это послужило поводом подумать, что планету назвали очень удачно. (А ведь это были хорошие книги! Мерси сама прочитала из них шесть или семь тысяч, и это помогало ей сделать долгие межзвездные перелеты хоть чуточку терпимее). На продажу здесь были копии машин и механизмов (если древние земные машины вообще представляли какую-то ценность), но больше всего было информации — громадные залежи, касающиеся любой области человеческих знаний от медицины и антропологии до комбинаторной математики (кстати, знаниями тоже никто не интересовался).

Если подсчитать стоимость всех товаров на «Нордвике» в деньгах (чем Мерси, собственно, и занималась, рассчитывая, что и за сколько продать), то ее довольно легко можно было установить на уровне в 30 — 40 миллионов долларов, даже если не считать упаковок с вещами, которые не купит никто и никогда.

Но ценность этих товаров могла проявиться только на рынке, а кто знает, за что захотят платить эти типы с Долгого Года?

Мерси даже обрадовалась, что гудение корабельного колокола перебило ее занятия; гораздо менее приятно стало, когда в уголке ее рабочего экрана появилось заросшее, вялое лицо Ганса Хореджера.

— Ч-черт! — произнесла Мерси в сердцах; но, во всяком случае, это был не личный вызов, а одно из бесчисленных обращений капитана к экипажу.

Правда, для Мерси хрен был редьки не слаще. Она уступила неизбежному, записав расчеты в память, и позволила лицу Хореджера расползтись на весь экран. После их небольшой стычки возле душа капитан уже преобразился. Он надел свое общественное лицо, спокойное, увереное в себе, совершенно не похожее на то, с которым он лапал ее за грудь своими потными рукамим еще двадцать минут назад.

— Экипаж, — говорил Хореджер, сверкая сквозь бороду и усы своими желтыми зубами. — Я только хочу сказать вам про последний сеанс связи с нашим следующим портом вызова на планете Долгий Год. Пока еще мы находимся довольно далеко, но прием уже лучше, а новости так и вообще распрекрасные. Они сообщают, что к ним уже давно не прилетали корабли. Как долго, я не знаю, потому что они пользуются собственным календарем. Но уже давненько. И они страшно взбудоражены тем, что к ним летим мы. Для нас опять же плюс. Население планеты — полмиллиона, или что-то около того. Звучит смешно, продолжил он в своей болтливой манере, которая, как считал сам Хореджер, располагала к доверительности, но которая никого не обманывала, — потому что у них было целых двенадцать или пятнадцать поколений, чтобы повысить число жителей, ну да ладно, могло быть и хуже.

Естественно, подумала Мерси, могло быть и хуже. Могло вообще ничего не быть. Долгий Год мог стать не первой уже планетой, вымершей между прилетами космических торговцев, оставляя для будущих странников пустое место.

— Тем не менее, это целых полмиллиона

Он взмахнул рукой, и под его лицом появились данные: звезда типа F8, гравитация на поверхности сходна с земной; атмосфера немного плотнее, правда, парциальное давление кислорода несколько ниже.

— И вы только поглядите на то, что они говорят про свою звезду! привлек он всеобщее внимание. — Она яркая. Так что кое-кто из слишком обеспокоенных может облегченно вздохнуть — у нас не будет неприятностей с дозаправкой топливом.