Остановка в Чапоме

И тут мне вспомнился рассказ о Чапоме в книге Станислава Панкратова, где он с восторгом рассказывал о встрече с Ларисой Николаевной Веретенниковой, заведовавшей здесь полеводством. Панкратов пешком прошел по всему Терскому берегу, не мог не знать истинного положения вещей, и все же он писал, как замечательно, что здесь, возле Полярного круга, сейчас развивается сельское хозяйство, которое дает столь высокие урожаи, что Веретенникову наградили медалью "За трудовую доблесть". Панкратов был своим, мурманским, и все же он искренне верил, что именно в развитии мясо-молочного дела и полеводства - будущее поморских сел. Значит, тоже не вгляделся, поверил лозунгам и плакатам, завезенным в Заполярье откуда-то с юга или из средней полосы России?

Я поинтересовался, где сейчас Веретенникова.

- Ушла она с полеводства, на клубную работу ушла,- говорит Хромцова, до того молчавшая.- Разве серьезный человек сможет видеть, как его труд на помойке гибнет?

- Лариса человек совестливый,- подтверждает Логинов.- Ее в газетах хвалят, а она ревет: зачем, говорит, маялась я, если никому ни вывезти, ни продать, ни так отдать? Лучше в клуб пойду, все дело полезное...

И снова, как то не раз случалось, разговор свернул на уход молодежи из села в город,- то основное, от чего зависело будущее всего Терского берега и каждого его селения.

Здесь было много причин: поздний по сравнению с вольнонаемным выход колхозника на пенсию, сама пенсия, ничтожная по размерам, которая ничем не компенсировалась, невозможность здесь, на Севере, существования сколько-нибудь весомого личного хозяйства, которое играет определяющую роль в южных районах страны, наконец, в высшей степени тяжелые условия работы, чрезвычайно низко оплачиваемые. На колхозников не распространяется трудовое законодательство, у них нет профсоюза, нет оплаченного отпуска - вообще нет ничего, кроме работы, за которую по большей части они получают мизерную оплату.

Когда цифры годового дохода колхоза "Волна", названные Котловым, я разделил на общее количество колхозников, то получил такие ничтожные суммы, что мне стало не по себе. На что их хватит? Хлеб, молоко, чай, сахар, соль... И это - за круглый год работы, без отдыха, в тяжелейших условиях?

А все остальное, что нужно для жизни? Из чего оно?

Да можно ли что-то требовать от этих людей, каждый день совершающих подвиг своей работой и жизнью?!

Правда, у колхоза была еще одна статья дохода - судно на океанском лове, как и у варзужан. Но команда на судне была целиком вольнонаемной, так что собственно колхозники от этого ничего не имели. А пай от улова, который поступал на банковский счет колхозу, опять-таки представлял собой не "живые" деньги, которые можно было пустить в оборот, а уходил на покрытие долгов государству и откладывался на календарный ремонт этого самого судна.

И, конечно же, уходу молодежи в город способствовал пример отцов, желавших для детей более осмысленной и обеспеченной жизни, чем их собственная, замкнутая в безвыходный круг "пастух - рыбак - пастух". Ни для рыбака, сидящего на тоне, ни для оленного пастуха, ни для работника фермы не требовалось среднее образование - только навыки, передаваемые из поколения в поколение. Зачем тогда учиться? Но уже выучившись, хотелось идти дальше, применить полученные в школе знания в жизни...

Так условия жизни и работы в колхозе вставали в противоречие с требованиями, которые предъявляла молодому человеку современная жизнь, и с возможностями, которые она перед ним открывала. Каждый из здешних подростков рассуждал примерно так, как Николай Тетерин. Да, они с удовольствием вернулись бы в родное село - после интерната, после армии, после училища или института,- если бы для них нашлась соответствующая работа, требующая не только физической силы, но и знаний.

Другими словами - если была бы перспектива их духовного роста.

Поэтому тот же Федор Осипович Логинов на вопрос, почему, по его мнению, уходят из села молодые, с прямолинейной резкостью отвечает:

- А чего им держаться-то? Я своему младшему сказал: пока я жив - учись! Я спину гнул? Гнул. В рыбаках гнул, в пастухах гнул, а много ли пенсии получил? Тридцать шесть рублей - и все. А те, кто из полеводства, так и по двенадцать рублей в месяц получают. Теперь еще ты за меня гнуть будешь? Нет! Пока жив - не позволю!..

- Видишь ты, на Севере, что ни говори, работа с холодом связана, с сыростью, в лесу, в тундре, на воде,- мягко подтверждает правоту Логинова Котлов.- На юге, скажем, колхозники до восьмидесяти, до девяноста лет живут, а здесь мы недолговечны: шестьдесят-шестьдесят пять лет и - фьюить! Солнце-то один месяц в году видишь!