Остановка в Венеции

— Это самое трогательное лицо во всей картине. Оно выступает из темноты, так же как у нее, и вот этот контур над головой похож на лавры. Это наверняка отсылка, не простое совпадение. И этот ангел за его спиной, он ведь вылитый пастушок с той картины, которую Винченцо подарил Кларе на последний день рождения. Светлые волосы, миловидное лицо. Клара еще пишет: «Да будет наш мальчик таким же!» Я нашла репродукцию в своей монографии.

— Хэмптонкортский пастух… — проговорил Маттео. — Да, точно, сходство несомненное — и разительное.

— Значит, в спасении Христины может таиться другой, более личный смысл? Маленький мальчик, оттаскивающий жернов? У этих двух ангелов лица выписаны очень нежно, тогда как остальные довольно абстрактные. Тогда, получается, мальчика оставили с ним, с Винченцо. Хотя Рональд говорил, влияние Джорджоне проявилось у Катены довольно поздно… Или мы тут все придумали?

— Умница, — наклоняясь поближе, чтобы присмотреться к ангелу, похвалил Маттео. — Да, по-моему, все правильно. Рональд будет гордиться. Я и сам впечатлен. У тебя большое будущее.

— Очень мило, Маттео, спасибо. Если это он, то для меня просто бальзам на душу — узнать, что мальчик не пропал. Хоть сейчас беги домой обрадовать Клару. Как думаешь, в каком мы веке?

— Кто его знает. Надо будет привести сюда остальных заговорщиков, посоветоваться. Дзордзи Винченцо. Потеряшка. Надо же. У тебя не бывает ощущения, будто тебя кто-то ведет? Как-то все невероятно с самого начала. И то, что мы сюда попали сегодня. Возможно, дождь как-то влияет.

Загадочно. Все очень загадочно. Мы вышли из церкви. Дождь превратился в легкую изморось, и мы отправились вокруг площади, разглядывая осыпающиеся готические дворцы. Один был уж очень причудливо изукрашен. «Рескина он приводил в восторг, — сказал Маттео, — хотя на самом деле большая часть резьбы тут ворованная. Половина Венеции откуда-нибудь свезена».

Обедали мы в очаровательном ресторанчике, полном местных жителей, о подобном которому я бы в Нью-Йорке и мечтать не могла, хотя не исключено, что особую прелесть ему придавал сырой ветер за окнами. Мы просидели там несколько часов, пили, разговаривали, ели — все удовольствия разом. Маттео развлекал меня шутками — не колкими остротами, как Нильс, и не полными самолюбования скетчами, как Энтони, а слегка усталым старосветским юмором, который меня умилял. Впервые мы целый день провели вдвоем. Мне было жаль, что он заканчивается, но дело шло к вечеру, поэтому мы засобирались домой. Однако почему-то двинулись мы не туда, а в противоположную сторону, к лагуне.

— А куда мы идем? — спросила я.

— Посмотреть на воду при этом свете.

Свет был исключительным — акварельные переливы розового, фуксии, лаванды и аквамарина. Мы дошли до канала и направились вдоль берега, любуясь радужными отражениями, а потом свернули на Сан-Марко, пересекли тот пятачок, где мы встретились, вышли с площади и, наконец, углубились в знакомый до боли проулок, ведущий на маленькую кампо у отеля «Гритти». Мы зашли внутрь. Маттео задержался у стойки, а потом мы двинулись к лифтам. Дверь открылась, мы шагнули в кабину, и Маттео нажал кнопку.

— Что мы делаем?

— Люси сказала, ты уезжаешь. Уезжаешь?

— Да. Нет. Ненадолго. Ох, Маттео, кто бы мне самой объяснил.

— Я хотел тебе кое-что показать перед отъездом.

— Здесь?

Мы вышли из лифта и зашагали по знакомому коридору. Маттео сунул в замочную скважину ключ с кисточкой и распахнул дверь в номер — последний из тех, в которых я тут жила, наш с Лео номер.

— Маттео, — рассмеялась я, — что это такое?

— Пристанище одинокого студента, — ответил он.

— Как ты…

— Телефонный звонок. И немного удачи. Здравствуйте, помните, у вас останавливалась миссис Эверетт? Она хотела бы в тот же номер.

— Когда?

— Около часа назад. Мысль мне понравилась.

— Понравилась?

— Ну да, мы же в Кастель-франко, по идее. Или ты против?

— Против?

Окна были распахнуты. На столе красовался поднос с бокалами и бутылкой в ведерке со льдом.

— Очень галантно с твоей стороны.

— Мы заслужили, — ответил он, подходя к столу и наполняя два бокала. — После всех мытарств. Искусство, жизнь, смерть, чума… Мы заслуживаем награды. Уединения с видом на маленький канальчик, который тебе так понравился. Немного покоя и света в духе Дзордзи…

Бледные лучи действительно сеялись сквозь невесомый тюль с идиллической мягкостью.

— Ты полон сюрпризов, — заметила я.

— Ты тоже.

Мы подняли бокалы, отпили и бросили на пол. А потом, без лишних слов, не сводя глаз друг с друга, принялись раздеваться, пока не остались обнаженными в призрачном свете.

— Прекрасная Нел, — сказал Маттео.

Прекрасный Маттео. Он раскрыл объятия, и я шагнула к нему.