Остановка в Венеции

— Он был, как вам известно, большим любителем аллегорий, прежде всего интересуясь разумом и духом, стоявшим за изображением. И этим он тоже очень похож на да Винчи. Его собственный аллегорический автопортрет стал первым произведением такого рода в Венеции. В любом случае, если это тот самый Винченцо Катена и если эта Клара, о которой говорит Лидия, в самом деле, его родственница, есть все основания полагать, что она могла знать Джорджоне. Она была монахиней?

— Нет, — ответила Лидия, — но к монастырю отношение имела. Таддеа определенно водила с ней тесную дружбу и тоже знала Винченцо, они все явно происходили из одного круга. Клара родила ребенка и умерла в этом доме, как и Z, кем бы он ни был. Ой, простите, я не слишком разболталась?

— Нет-нет, — успокоил Маттео. — Видите, Рональд, у нас сплошные обрывки, которые просто требуют, чтобы их связали друг с другом. А поскольку исторической подготовкой мы похвастаться не можем, располагаем только тем, что нашлось в доме. Впрочем, нашлось тут порядочно.

Повисла пауза. Неужели Маттео собрался демонстрировать находки?

— Жаль, что не с чем сравнить почерк, образцов нет, — заметила Люси.

— Есть кое-что получше, — возразил Маттео.

Снова пауза. Шкатулка или фреска? Обе?

— Рональд, — понизил голос Маттео, — можно доверить вам тайну? Она очень много для нас значит.

— Можете на меня положиться, — заверил Рональд без малейшего намека на заикание.

— Люси, — продолжал Маттео, — я принесу шкатулку?

— Давайте я, — ответила она. — Сейчас схожу.

Лео отправился следом.

Мы вчетвером сидели молча, пока Лидия не поинтересовалась:

— А если бы они были женаты? Осталось бы какое-нибудь письменное свидетельство?

— Наверное, его бы уже нашли к этому времени, — предположил Рональд.

— Тогда нет ли каких документов семьи Катена, на которые можно было бы взглянуть?

— Ты же сама наверняка знаешь, Лидия, что дочерей часто нигде не регистрировали. Я как-то читал монографию о Катене. Смутно припоминаю что-то о завещании, он, кажется, постоянно его менял. Могу еще раз глянуть. Он дожил до тысяча пятьсот тридцатых, значит, завещание надо искать позже.

— Мы так толком и не посмотрели дневник, — вспомнила я. — Дневник Клары, и, Лидия, есть ведь еще эти монастырские записи. Может, часть их оставили, как раз чтобы скрыть информацию. Наверняка здешние обитательницы сближались между собой, дружили, оберегали друг друга. А сколько их здесь было?

— Можно выяснить, — ответила Лидия, — но, учитывая, как мало их насчитывалось в Ле-Вирджини, здесь должно быть еще меньше. Тесный мирок, ты права. Да и одинаковых сундуков всего четыре, если уж на то пошло. Наверное, они принадлежали самым молодым, в числе которых была и Таддеа, но кто знает? Может, остальных просто перехватили.

— Сундук Клары, наверное, отнесли туда в тысяча пятьсот десятом, когда она умерла, — предположила я. — Может, Таддеа и отнесла. Странно, что его никто не забрал из родных. Может, они от нее отреклись?

— Чума же свирепствовала, — возразила Лидия. — Может, его унесли как заразный, а потом забыли.

Услышав шаги Люси в коридоре, мы все разом обернулись. Она внесла шкатулку, как жрица священную реликвию, и водрузила ее в центре стола, заставив нас замереть заворожено.

Крышка ларца словно светилась. Прекрасная миниатюрная копия большого полотна, те же пропорции, хоть и уменьшенные, не более десяти дюймов в длину, менее проработанная и завершенная, скорее набросок, эскиз, но все же безошибочно узнаваемая. И крошечная Z на маленьком камне с переднего плана, которой на большой картине в Академии, конечно, не значилось. Маттео следил за выражением лица Рональда.

— Бог мой… — прошептала Лидия.

Рональд сперва сосредоточенно осмотрел поверхность шкатулки — прищурился, сдвинул брови, подвигал губами, откинулся назад, отвел взгляд, потом прикрыл рот рукой.

— Не знаю, что сказать, — произнес он, наконец. — Но впечатляет. В этом ларце хранились письма?

— Да, — ответила Люси. — Письма и еще всякое разное, в том числе кисти.

— На заре своего творчества он расписывал мебель, его великолепная «Юдифь» была изначально дверцей шкафа, так что подобная вещь не самый невероятный вариант. Она, конечно, сделана позже, но что если в качестве подарка? В знак признательности? Почему бы и нет. Рука определенно его, никаких сомнений. Трудно даже представить, кто бы еще мог создать такое. В нем заложен прекраснейший тайный смысл, понятный лишь любимой, это наверняка. Да, Маттео, я понимаю вашу дилемму. Когда в руки попадает нечто подобное, да еще с письмами и кистями! — Он рассмеялся. — Неслыханно. По всем признакам должна быть подделка, но тогда этой подделке четыре сотни лет. Ведь на чердак никто не поднимался, правильно?