#останься дома и стреляй!

– Не смешно! Она, между прочим, из дома только в магазин выходила! В перчатках, в маске! А ты по всему городу шляешься! Безо всякой защиты!

Умом Полуянов понимал: Надя просто за него очень переживает. Но он терпеть не мог, когда после сложного дня его прямо в коридоре начинали «грузить». И Митрофанова, кстати, об этом прекрасно знала.

Он сухо спросил:

– Ужин есть?

– Давно остыл! Откуда я знала, когда ты соизволишь прийти?!

Дима предложил миролюбиво:

– Я пойду разогрею.

Он сбросил ботинки и направился в кухню.

Надька снова взвилась:

– Куда?! А руки мыть?!

Детский сад. Злобная воспитательница. Полуянов послушно повернул в ванную.

Он мимоходом взглянул в зеркало. Лицо усталое, под глазами тени. Вот Кася бы на него с порога орать не стала – сказала бы что-нибудь доброе, приласкала.

Тьфу! Да что ж никак ее из головы не выкинешь? Недаром Кассандрой назвали. Настоящая колдунья!

* * *

Что скрывать: Лике куда больше нравилось, когда Кася была несчастной, беззащитной сироткой.

Двоюродная сестра появилась в ее жизни двадцать лет назад. Родители дали девочке вычурное имя Кассандра просто потому, что «дурака решили повалять», и сами закончили жизнь бесславно. Отец попал под поезд. Мама, как считалось, умерла от сердечного приступа, но в Ликиной семье всегда говорили: «Допилась». А Касю (когда думали, что дети не слышат) называли «типичным пьяным зачатием». Хотя сама Лика не видела в сестре генетических несовершенств. Подумаешь, простейший стих по два часа учит и в дробях плавает! Зато мальчишки хвостом ходят. У нее самой наоборот: отличные оценки, а внешность – самая заурядная. Мама всегда говорила, что жизнь их рассудит. Мол, красота – явление преходящее, а ум – это навсегда.

Кася с превеликим трудом смогла поступить в местное медучилище. Лика – покорила университет в Санкт-Петербурге. Касе с первого курса приходилось биться за кусок хлеба – мыть в больнице полы, выносить за старухами судно. Лика могла полностью сосредоточиться на учебе. Королевой красоты по-прежнему не была, но интересные знакомства появились. По счастью, в Северной Пальмире хватало молодых людей, не приходящих в ужас от слов «опера» или «музей».

Кася, едва окончив училище, тоже покинула их городок. Лика звала в интеллигентный Питер, но сестра предпочла купеческую Москву, где возможностей больше. Устроилась на работу в поликлинику, сняла даже не комнату, а угол. Жаловалась, что не высыпается. С удовольствием приезжала к Лике в гости – той родители купили в ипотеку «однушку».

Лика не понимала: как можно быть настолько амебой, чтобы работать в физиотерапии, включать старушкам «магнит» или электрофорез, получать гроши и ни к чему не стремиться? Она всячески подталкивала сестру выучиться – хотя бы на фельдшера. Какой-нибудь сертификат массажистки получить. Сделать пусть минимальную, но карьеру.

Впрочем, Кася слово «карьера» понимала по-своему и в один из приездов гордо доложила: она устроилась на работу в психушку. Да не в государственную, со ржавыми решетками и вечным запахом кислой капусты, а в крутую частную клинику. Имеет теперь униформу, трансфер, ресторанное питание, сосновый воздух, а главное – перспективы.

– Какие могут быть перспективы в сумасшедшем доме? – расхохоталась Лика.

И Кася поведала: народ в лечебнице (называть коттедж в престижном пригороде психбольницей даже язык не поворачивался) собрался чрезвычайно интересный: актеры, крутые блогеры, музыканты. Болезни у всех, в некоторой мере, аристократические – с тяжелыми психическими расстройствами сюда не брали. Анорексия, депрессия, людомания, панические атаки, самоповреждающее поведение, хикикомори. Ну и алкогольный делирий, конечно.

К тяжелым случаям хорошенькую медсестричку не допускали – Кася работала только с теми, кто уже после детоксикации или повернул на ремиссию. Бледные, нервные, раздраженные пациенты иногда пытались рявкать, швырять предметы. Но девушка еще по работе в районной поликлинике усвоила: орать на больных, а тем более жаловаться на них – занятие тухлое, тупиковое. Куда эффективнее улыбнуться, пошутить, посюсюкать. По голове погладить, в конце концов.

Да и как можно кричать на популярного телеведущего? Чемпионку мира по фигурному катанию? Известного писателя?

Тем более и главный врач наставлял:

– Уколы – дело десятое. Человеческий фактор в сто раз важнее. Особенно с нашими социопатами.

Кася правила игры легко усвоила: она пила с пациентами чай, играла с ними в «дурачка» и монополию, с трепетом и пиететом слушала новые песни и главы из книг. Флиртовала, а иногда вступала и в более близкие отношения – в надежде, что именно здесь и встретит своего принца.

– Не женится богема на медсестрах, – предупредила Лика.

– В обычной жизни нет, – согласилась сестра. – Но в клинике они несчастны, небриты, в спортивных костюмах. А я – ангел, облегчаю им страдания.

– У тебя зарплата какая? – поинтересовалась Лика.

Кася назвала очень приличную сумму.

– Ничего себе! За то, что в шашки с больными играешь?