#останься дома и стреляй!

Полуянов посмотрел в спину худенькой бестии. Поневоле начнешь верить в ворожбу! Решил ведь твердо: Касю просто выслушать, но никак ей не помогать. Однако сделал изрядный крюк. Заскочил домой – специально, чтоб кое-что взять. На всякий случай. И сейчас понимал: правильно сделал, что заехал в квартиру. Не оставит он Касю одну на стоянке грузовиков, под похотливыми взглядами водил.

Когда девушка вернулась, Дима, максимально сухо, предложил:

– Пойдем ко мне в машину. Поговорим.

Кася взглянула жалобно:

– А может, лучше сразу поедем?

– Куда?

– Ну… куда вы меня спрячете. Мне дома никак нельзя оставаться!

– Почему?

Она потупилась, огляделась по сторонам, понизила голос и выпалила:

– Вы верите, что я не убийца?

– Я никогда не верю на слово.

– Но я медик, клятву давала!

Не смотреть на нее. Холодно отозваться:

– Не самый убедительный аргумент.

Дима все-таки взглянул и увидел – худенькое лицо мгновенно осунулось, глаза-озера подернулись рябью слез.

Она прошептала:

– Ну, подумайте сами! У меня бы и сил не хватило убить!

Полуянов молчал. Кася запальчиво продолжала:

– Я могла мужа бросить, но не стала бы убивать! И убийцу нанимать – тоже. Но…

Она покраснела, потупилась.

– Что?

– Я… я была в Москве двадцать шестого апреля. В тот день, когда Саша погиб.

– То есть ты не уехала в Питер? – нахмурился Дима.

– Нет, уехала! Господи! Там так все запуталось! Это все Лика, моя сестра! Она придумала план, помочь обещала, а потом предала меня.

Глазищи наполнились слезами. Кася сжала худенькие лапки в молитвенном жесте:

– Димочка, пожалуйста! Я умоляю, прошу: спрячьте меня! Клянусь, я не виновата ни в чем. Но… наверно… меня будут искать.

Краем глаза Дима увидел – к ним приближается габаритный, под два метра, дальнобойщик. Отбросил цигарку, на него злобно зыркнул, а Касе вкрадчиво предложил:

– Обижает? Шею ему свернуть?

Вдова одарила водителя суровым взглядом:

– Иди в свой грузовик.

– Ты че такая борзая? – нахмурился шофер.

– Извини, брат. Она не с той ноги встала, – примирительно сказал Дима и велел Касе:

– Садись в машину, езжай за мной.

А что ему еще оставалось делать? Бросить ее здесь одну?

* * *

Кася еще в юности поняла: лучший путь для нее – побыстрей выйти замуж. Куда еще деваться? Учиться она не любила, финансово поддержать некому, приемные родители в черном теле держали. Зато внешностью бог не обидел. Подружки вечно прыщи давят, лица отбеливают, форму носа мечтают исправить. А Кася даже в подростковом возрасте на зеркало не обижалась. Глаза синие, лучистые, нос прямой, кожа фарфоровая, волосы густые. Фигура тощая, но в этом тоже свои плюсы: даже задохлик рядом с ней себя богатырем мнит. Поклонников всегда хватало, но головы Кася не теряла ни разу. Сладкие речи слушала, букеты брала, но никого не обнадеживала – особенно после того, как одноклассник Мишка из-за нее вены резать пытался.

Кася всегда хотела связать жизнь с медициной, но никогда не мечтала стоять за операционным столом, реанимировать, вытаскивать с того света, пачкать руки в чужой крови и гное. Один из ее поклонников, непризнанный стихотворец, хорошо сказал: «Синева твоих глаз поблекнет, если вечно смотреть на страданья».

В медучилище, когда таскали в морг или на кесарево, пряталась за спинами однокурсников. И работать пошла – сначала в физиотерапию, а потом в «легкое» отделение частной психиатрической клиники.

Ей очень нравилось – являться светлым ангелом в белоснежной униформе. Улыбаться, подбадривать, выслушивать. Всем своим видом обещать: пригрей меня, и я буду твоей верной тенью, окружу теплом и заботой.

Причем уже «готовые», богатые папики не привлекали – считала, что куда интереснее найти перспективного и самой огранить алмаз.

Двоюродная сестра Лика вслух не говорила, но всем своим видом давала понять: Кася – бедна и глупа. Поэтому если и светит ей муж, то самый заурядный – по воскресеньям закупаться продуктами, лаяться да на квартиру полжизни копить.

Но Лика ошиблась. Касе в супруги достался идеал. Молодой, красивый, талантливый, не жадный. Счастливая жена с удовольствием «растворилась» в муже, стала его тенью. Сашка был главным во всем – от расходов до книг (Сандру Браун читать запрещал, подсовывал нудное-заумное). Она считала: имеет право – мужчина, кормилец. И гораздо умнее ее.

Пару лет Кася прожила покорной, а ля тайская горничная, женой. Даже свекровь – абсолютно невыносимую даму – как-то терпела. Но дни летели, стремительно подступал тридцатник, и девушка все чаще стала задумываться: а что дальше? Своих денег у нее нет и не будет. Работать муж запретил, имущества никакого не положено: свекровь настояла на брачном контракте. Образ идеального супруга постепенно мерк. Сашка обрастал поклонницами, начинал «звездить», руку на нее посмел поднять. Да еще матушка упоенно подначивала: чтоб сын держал супругу в ежовых рукавицах, а лучше бы поменял – на девушку своего круга.

Только отдушина и была – теннис. А еще любовник Денис Ивашов.