Останься моей (СИ)

Ох… Невзлюбил он Андрея. Как только узнал за кого я вышла замуж, хоть и фиктивно. Он ему показался птицей высокого полета.

— Пап, я так-то замужем… — Начинаю осторожно.

— Ангелина, не по- настоящему…

Ничего он не понимает, папа мой. Вроде взрослый мужик, а понять не может, что настоящую любовь ни чем из сердца не вытравишь.

— Я люблю Громова, пап. Фамилию его даже себе беру, знаешь же!

— Знаю… — Бурчит себе под нос. — И от этого сильнее морду набить ему хочется!

Папа швыряет карандаш и отпивает чай.

— Геля, я переживаю за тебя очень. Я был не идеальным отцом. Мы с твоей горе-матерью детства тебя нормального лишили, юность у тебя так себе прошла… Но сейчас я исправить все хочу! Поживи немного для себя… Давай я денег тебе дам, отправишься в путешествие дней на десять, я с Янкой поживу, бабушке твоей помогу… Только не бросайся в омут с головой. Люди не исправляются… Разве что в редких случаях. Не доверяю я этому Громову…

Обнимаю папу, целую его в щеку и кладу голову на плечо.

— Па-ап… Ты сам-то когда ни будь любил? По-настоящему?

Папа немного отстраняется и заглядывает мне в глаза.

— Не знаю… Сложный вопрос.

Я ухмыляюсь.

— Ничего сложного! Маму любил?

Папа плечами пожимает.

— А Наташку свою, любишь?

Папа отрицательно качает головой.

Я тихо смеюсь.

Я всегда знала, что не любит он ее. Хотя… Наверное когда-то, в начале отношений любил. Но она настолько токсичная, что отравила своим ворчанием и претензиями всю любовь. Егор в этом году поступил в Суворовское. Я с ним встречалась. Очень была удивлена, когда он мне сказал, что достала она его.

Со слов Егора я поняла, что Наташка переписки его читала с девушками, что б он не дай Бог, как папа не стал отцом в шестнадцать. По карманам шарилась, сигареты искала….

— Ну вот видишь… Ты не можешь меня понять… Я вот Никиту тоже не любила. Нравился — да. А с Андреем… Пап… Мне летать от счастья хочется, когда он рядом…

Папа задумчиво вздыхает.

— Это и пугает меня, Ангелок! Это и пугает… Он младше меня на шесть лет, Гель…

Я влюбленными глазами на папу смотрю.

— Да просто ты у меня такой молодой, папуль!

Я крепко обнимаю самого классного мужчину и три раза целую в щеку.

— Пап, не надо его ненавидеть из-за меня… Пожалуйста… Он хороший человек. Мне просто надо набраться смелости и поговорить с ним. Я поспешно сделала выводы. Возможно они неправильные. А если ты будешь говорить про него мне нехорошие вещи — Я отстраняюсь от папы и грожу ему указательным пальцем. — Я укушу тебя за нос.

Папа тихо смеется.

— Господи… Лишь бы в университете не узнали, какая дикая у меня дочь. Иначе снимут меня с должности декана… — Папа тянется к столу и собирает карандаши в коробку. — Как можно доверить воспитание юных студентов человеку, у которого дочь немного цивилизованней обезьяны.

Я громко смеюсь и снова папу обнимаю. Потом встаю и иду накладывать обед.

— Кстати, мы еще не отметили твое повышение! А про воспитание — это к бабушке. Делай выводы сам. Мама твоя так-то тоже педагог, причем заслуженный. — Потом подумав добавляю. — Может зря мы ее с Янкой оставляем?

Папа с нежностью на меня смотрит…

— Нет, Ангелин… Не в воспитании дело. Ты на маму свою похожа. Вот такой вот детской непосредственностью она меня тогда и купила.

Я замираю с тарелкой в руках. Папа никогда не говорит о маме. Это табу в нашей семье.

— По любви ты получилась… Но люблю я тебя не за то, что ты похожа на нее, хоть и напоминаешь ее порой до жути… Люблю потому, что моя кровь! И ты и Янка! Так что если этот твой Громов еще раз плакать тебя заставит… Сломаю ему челюсть, как твоему Никите бестолковому…

Затем папа осекается, словно лишнего сболтнул.

— Па-ап… Ты встречался с Никитой?

Папа закрывает лицо руками и сидит так пару секунд.

— Встречался, Геля! И морду хорошенько набил! И буду встречаться с каждым, кто посмеет тебя обидеть. И отчитываться я за это не собираюсь!

— Па-ап… — Снова тяну я. Подозрения неприятно накрывают. — Ты и с Андреем встречался, да?

Вновь глубокий вздох. Папа вертит в руке карандаш.

— Встречался. И двинул ему. И да…Любит он тебя, Геля… Мужик взрослый. С ним разговаривать проще было.

Я медленно оседаю на стул с пустой тарелкой в руках.

— Ты фейс ему не сильно помял? Я его узнаю?

Папа тихо смеется.

— Что твоему качку сделается?

— Папа! Андрея больше не трогай. — угрожаю отцу поварешкой.

— Помню-помню. Укусишь за нос.

Я угрожающе щурю глаза.

— За Громова я тебе твой нос не укушу, а откушу!

Папуля громко смеется, а я улыбаюсь.

Накладываю ароматное рагу и ставлю возле него.

Вот бы никогда не подумала, что мой папа мордобоем занимается. И так приятно становится, что он за меня это… А еще он меня обманул. Он любил по- настоящему. И никакая я не ошибка молодости, с чего это я вообще так о себе? Любит меня он! Вон даже к Громову с разборками полез.

Папа начинает есть, а я подхожу к нему сзади и обнимаю его за шею

— Папу-уль… А Андрей сильный?

Отец глухо смеется.

— Я подавлюсь, Геля! Не смеши меня.

— Не сильный? — Разочарованно тяну я.

Папа поворачивается ко мне, смотрит в глаза и без улыбки выдает.

— Ну откуда я знаю. Говорю же. Взрослый мужик. Кулаками в ответ не махал.